Хмуря как раз прилетел на поляну, как всегда появившись словно из ниоткуда.
В ответ на вопрос он бросил на меня насмешливый взгляд. Его всегда веселило, когда он замечал во мне хоть отголоски страха. Сам фамильяр, казалось, вообще ничего не боялся, и именно поэтому отмачивать все новые и новые шутки на тему моей трусливости приносило ему неизъяснимое удовольствие.
В этот раз я старалась не показать страха. Но как вообще можно не бояться, если тебе на полном серьёзе предлагают войти в погребальный костер?..
— Тебе не нужно будет сгорать, — прокаркал он. — Я тебе уже это объяснял.
— Но тогда зачем?..
— Потому что ритуал следует соблюсти максимально правдоподобно, — ответил он, и его голос неожиданно стал совершенно спокоен. Он отвернулся к небольшому костру, который Эйвин зажёг неподалеку, чтобы приготовить нам свежих колбасок. Подмастерье уверял, что на еловых ветках колбаски получаются самые вкусные, а чего, мол, зря время терять, все равно уже в лесу! Пока я буду получать Искру, он нам обед сообразит.
Предприимчивый парень!
Вспомнив о еде, я даже на секунду забыла о странном поведении фамильяра. Хмуря же все еще глядел в потрескивающий костер, и в его зелёных глазах мрачно отражались языки пламени.
— Так зачем мне придерживаться ритуала, если Искра передастся мне от амулета? — переспросила я, чтобы вернуть себе его внимание.
Хмуря повернул голову, но снова не стал издеваться:
— Ты должна как можно меньше нарушать правила, — ответил он четко, так, словно вел лекцию. — Колдун, который часто прибегает к короткому пути, меняет собственную магию.
— То есть я могу стать черной ведьмой? — ахнула я, внезапно осознав скрытый смысл его слов.
Ворон не шелохнулся. Только вновь посмотрел в огонь.
— Черной — нет. Не станешь, пока не убьешь. Но серой — легко. А это первый шаг, Мартелла. Когда первый шаг уже сделан, решиться на второй гораздо проще…
Я опустила голову, сильнее сжимая волшебный камень в руке. Сейчас он стал ещё теплее прежнего. Будто нагревался с каждой секундой, чувствуя, что его сила вот-вот должна войти в меня.
В этот момент я вдруг с абсолютной ясностью ощутила, что ворон говорил о ком-то, кого знал… словно озвученный им опыт был ему болезненно близок…
Но возможно ли это? И способен ли вообще мой мрачный фамильяр на переживания или сожаления?
Прежде мне казалось, что нет. Мол, птица, что с него взять?.. Но изредка, настолько редко, что подобный момент и поймать сложно, что-то в Хмуре будто приоткрывалось. И я чувствовала, что абсолютно не знаю и не понимаю это странное существо.
Впрочем, возможно, мне лишь хотелось так думать.
— Тебе не придется гореть, — негромко сказал в это время ворон. — Этот вариант для тебя недопустим. Чтобы следовать слову Ведьмономикона, тебе пришлось бы много лет тренировать одно из огненных заклятий. Например, "Кожа саламандры" — это та магия, которая сделала бы твое тело невосприимчивым к пламени, но позволила бы огню проникнуть в сердце достаточно сильно, чтобы передать Искру. Требуемое заклинание немного похоже на ругательства… И его нужно читать без перерыва все время, что ты находилась бы в костре. Без сбоев и запинок. Одна ошибка — и смерть. Полагаю, это и имела в виду книга, когда говорила: "В погребальном костре час-другой позлословь". Но тебе это все равно не удастся. Поэтому мы поступим иначе.
Я уже знала, как мы поступим. Эйвин мне рассказал весь план. И все равно я продолжала слушать Хмурю, потому что каким-то удивительным образом ему удавалось буквально завораживать меня своими рассказами. Он умел увлечь с полуслова. И даже когда с его блестящего медью клюва срывались злые и мрачные слова, как правило, он во всем оказывался прав.
— Ты должна будешь выпить Искру из камня Ирмабеллы, лежа на этой кривой горе веток.
— Эй! — возмущенно бросил Эйвин, уже нанизывая колбаски на тонкие очищенные палочки. Очевидно, он был возмущен тем, что его “ложе” не было оценено по достоинству.
Ну… признаться, мне его хвалить тоже не хотелось. Как-то вот язык не поворачивался сказать: “Не расстраивайся, Эйв, погребальный костер вышел что надо: так и хочется прилечь да поджечь…”
Вот как-то не поворачивался язык — и все.
— А антураж, придуманный Ведьмономиконом, и дата, которую он назначил, послужат чем-то вроде защиты, — продолжал Хмуря, не обращая внимания на подмастерье. — Учитывая, что тебе будет очень больно и ты наверняка станешь ругаться, — не останавливай себя. Тогда написанное в книге ведьм сбудется в точности. Это ясно?
— Эм… — подняла я палец в воздух, сглотнув ком в пересохшем горле. — Хотелось бы уточнить, что значит “тебе будет очень больно”? Это вот ты сейчас мне говорил? Или, может, Эйвину там?.. Или еще кому?..
Могу поклясться, что Хмуря приподнял бровь. Бровь приподнял!!! А ведь у птиц вроде бы нет бровей!
— Время подходит к полудню, светило вот-вот будет в своей наивысшей точке, — проговорил тем временем Эйвин, помогая мне забраться на огромное “ложе”.
Я же все ещё смотрела на ворона, в ужасе ожидая ответа.
Но негодяй молчал. Только его зеленые глаза подозрительно горели.
— Эйвин, о чем он говорит, а? — схватила я за рукав подмастерье, когда тот наклонился куда-то вниз.
Мне очень хотелось, чтобы парень улыбнулся, тряхнул своими светлыми волосами и сказал что-то веселое. Мол, Мартелла, не обращай внимания на этого старого пернатого сухаря, он же вечно нагнетает!
Но увы. Эйвин был мрачен и даже ни разу не улыбнулся. Мне показалось, что у него был очень грустный взгляд, хотя он это тщательно скрывал.
А потом он вдруг протянул мне красивый бокал, обитый серебром, и уверенно наполнил его вином почти до краев.
— Ух ты, это в честь чего? — спросила я нарочито весело, хотя голос дрогнул.
Что-то я не припомню на кухне Ирмабеллы таких бокалов. Пальцы, удерживающие серебряную ножку, подрагивали.
Мне ответил Хмуря:
— Мы не говорили тебе до сегодняшнего дня, чтобы ты не тряслась так, недоведьма! — его голос зазвучал жестко, как удар хлыста. И, признаться, это мгновенно привело меня в норму. Ну если не в норму, то куда-то очень-очень близко к норме. Вот прям рядышком. — Еще ничего не случилось, а ты уже белая, как смерть! Что будет, когда Искра Огня станет проникать в твое сердце, пытаясь слиться с энергетическими каналами? Протянешь свои прекрасные ножки прямо тут? Ну так имей в виду, что я с тобой возиться не буду. Подожгу костер — и поминай как звали!
Я широко распахнула глаза, удивленно глядя на то, как возмущенно каркает ворон, словно его действительно беспокоит исход дела. Будто он волнуется обо мне.
Это, конечно, была очень опрометчивая мысль, и я отдавала себе в этом отчет. Заботился Хмуря явно только о том, разорвется ли наш договор или нет. Но так приятно было думать, что ему важна и моя жизнь тоже…
