Вскоре стемнело. Тусклые звездочки едва-едва пробивались через плотное покрывало пыли, которое, казалось, окутало всю землю. Я едва различал в этой кромешной тьме собственные руки перед собственным носом. Откуда-то потянуло совсем не летним холодком. Я растопил буржуйку и с огромным наслаждением съел всю лепешку, запивая ее зеленым чаем. До конечной цели оставалось не так много. Большая часть дороги позади. И я радовался, что путешествие оказалось таким удачным. И напрасно радовался!
На следующее утро я внезапно проснулся с ощущением, что все идет не так, как положено. По нарастающей скорости и отсутствию стука других колес, кроме колес моего вагона, я сообразил, что меня толкнули с горки без тормозных башмаков.
– Вот сволочи, – беззлобно пробормотал я. – На вагоне же русским языком написано: «С горки не толкать! Животные!» – и бросился к двери.
И в этот момент раздался сильный удар. Все пришло в движение. Падая, я увидел, как в полутьме вагона клетки встают на дыбы и ползут в сторону моей лежки. Несколько секунд я ничего не видел, только слышал, как все вокруг стонало и гудело.
Выбравшись из-под обломков, я добрался до двери, распахнул ее и огляделся. Две клетки с антилопами гну, которые стояли одна за другой, аккуратно срезали мою буржуйку и благодаря этому притормозили. А вот из четырех клеток с каннами устояла только одна. Помню, что я их поставил на место как-то очень легко. Обе гну и три канны выглядели неплохо. Только у одной гну немного кровоточил нос. А вот самая маленькая из канн – наверное, годовалый теленок – лежала в очень неестественной позе со свернутой шеей. Звуки, которые она еще издавала, не предвещали ничего хорошего. Пока я выдергивал гвозди, которыми был фиксирован шибер клетки, она и вовсе затихла.
Одежду свою в этом бедламе мне сразу найти не удалось, поэтому к начальнику сортировочной я явился прямо в трусах, чем поверг в полный шок тамошний женский персонал. И хотя они для виду сразу все прикрыли ладошками глаза, через пальцы все же с любопытством меня разглядывали. Я не стал их долго смущать и, очень сухо сообщив о произошедшем, попросил вызвать местного врача для совместного составления акта о случившемся.
В результате антилоп прибежала смотреть чуть не вся сортировочная.
Названия станции не помню, да и вспоминать не хочу. Просто путейщики не увидели надпись. Какая теперь разница!
Вот так, проделав долгий путь из Берлинского зоопарка (похоже, там у них все так хорошо поставлено, что размножаются практически все животные, в том числе и канны), маленькая антилопа осталась навсегда где-то на границе Казахстана и Узбекистана, а мы поехали дальше.
Какое-то время я горевал и думал: проснись я на пять минут раньше – и мне удалось бы сберечь маленькую канну. Эта мысль долго не давала покоя. Поэтому остаток пути почти не запомнился. Кстати, раз уж мы о грустном, забегая вперед скажу и всем остальным антилопам тоже не удалось продолжить удивительную цепь рождений и смертей. Еще две канны погибли через пару лет во время эпизоотии ящура. Кстати, кроме этих «африканцев», от ящура больше никто не погиб, хотя некоторые и переболели в легкой форме (хотя прививки делали всем!). А оставшихся двух белобородых гну и одну канну съели сотрудники зоопарка после перестройки, во время гражданской войны в Таджикистане. Слава богу я этого времени уже не застал!
Ночами было уже не так холодно, как раньше, и я обходился без буржуйки, которую срубило клеткой и довольно сильно покорежило. Чай бегал пить к соседям. Кстати, их тоже собирались «кувыркнуть» с горки, но путейщики, увидев выскочившего сопровождающего в одних плавках, догадались, что совершили оплошность, и успели поставить башмак под вагон с коровами.
Из оставшегося пути помню, что на одной из станций очень выгодно выменял у корейцев на оставшийся уголь два мешка отличного лука. Они просили и сена, но немецкое сено я зажал, так как посчитал, что привыкать к азиатским кормам антилопам будет легче на родном сене.
Вот, пожалуй, и всё про это самое долгое путешествие.
Ах да! В вагоне с антилопами я ехал ровно двадцать восемь суток.
Поговорим о наших баранах…
Коли уж зашла речь о копытных, хочется рассказать и об остальных наших «баранах».
Это не хищники, а чистые вегетарианцы, вроде бы серьезной опасности не представляют, но хлопот нам тоже доставляли немало.
В зоопарке обитали семь бухарских оленей – одна из разновидностей оленя благородного. Одно название уже само за себя говорит – удивительно красивые и грациозные животные. Но те животные, что мы видим в зоопарке, как правило, очень отличаются от тех, что есть в природе. Хотя бы потому, что в зоопарках у оленей обычно растянуты сроки линьки, да и ободрать прошлогоднюю шерсть бывает негде – деревьев-то нет, и поэтому они почти все время выглядят облезлыми. Ну а если у них еще по бокам торчат маклаки, за которыми проглядывает так называемая голодная ямка, то это и вовсе не олени, а что-то вроде обычной козы, только другого цвета и размера.
Настоящих оленей мне довелось увидеть в Рамитском заповеднике, а потом в Тигровой балке. И должен сказать, что я был не менее поражен, чем тогда, когда впервые столкнулся в горах с медведем.
При встрече с настоящим, диким оленем я в первую секунду подумал, что этот зверь только что спрыгнул с палехской шкатулки. У них действительно такие округлые формы, и сами они блестящие и лоснящиеся, с длинными, стройными ногами. В зоопарках мне встречались только мосластые.
Особый разговор – это их царственная походка. Причина столь гордой осанки весьма проста. Рога некоторых видов оленей достигают пятнадцати и более килограммов (правда, у наших бухарских они весили раза в два меньше). Имея такую корону, невозможно ходить с опущенной головой – шея устанет. Поэтому зверь находит для своих рогов самое равновесное положение. Семенить с таким грузом не получится, и движения становятся плавными, растянутыми, как в замедленной съемке. И когда олень бежит, кажется, что он плывет или парит по воздуху, лишь только слегка касаясь земли копытами.
Где-то в середине весны «быки» сбрасывают рога. Но на походку это никак не влияет, так как сразу же начинают расти новые, молодые рога – панты. Они какое-то время (пока полностью не отрастут) совершенно мягкие и покрыты коротким пушком. В это время олени особенно внимательны к своей осанке, чтоб не поранить молодые рога – они очень уязвимы, и даже небольшая царапина может вызвать обильное кровотечение (которое, впрочем, очень быстро прекращается). К августу рога окончательно твердеют, а кожа сменяется прочным роговым чехлом. Теперь «быки» готовы ими биться за право продолжить эволюцию. По рогам можно заодно определить и возраст. До семи-восьми лет на рогах прибавляется по одной дополнительной веточке. Потом, лет до пятнадцати, рога просто матереют и растут в толщину. А к старости немного уменьшаются.
Некоторые сибирские и байкальские охотники называют оленя так же, как и медведя, – «зверь». Если вы хотите знать, как выглядит настоящий олень, но до мест его обитания вам не добраться, – купите палехскую шкатулку с оленями. Вот они точно такие и есть. И даже если вам посчастливилось в каком-нибудь очень хорошем зоопарке повстречать оленей с округлыми формами, вы все равно не видели, как они «летают», а вот на шкатулочках мастера изображают их иногда в полете.
