Руку так сильно стиснуло, что двух пальцев я уже совсем не чувствую. Но сдавать позиции нельзя: пробраться туда еще раз – не факт что и получится. Хорошо, удалось, по крайней мере, определить, что плод один. Это облегчает задачу.
– Давай я ей баралгин уколю, – волнуется Георгич.
– С баралгином подождем, не то она так расслабится, что потом вместо нее нам придется тужиться.
– Юрич, ты за ее ногами следи. Это тебе не корова – стреляет копытами во все стороны! – просит Василич.
– Ей сейчас не до стрельбы, – успокаивает Георгич.
Среди зрителей появляется Мардон со своей жемчужной улыбкой – он такие события не пропускает:
– А, дохтур, Мардона на ево пускай, Мардон знает, как теленка таскат. Твоя уже совсем слабий.
На борьбу с бизонихой сил действительно остается все меньше.
Вдруг чувствую, что кто-то там меня схватил за палец! Кроме теленка вроде больше некому.
– Он кусается! – сообщаю радостную весть.
– Подожди, он еще сейчас и лягаться начнет! – смеется Георгич.
Каким-то чудом удается добраться до нижней челюсти теленка. Это большая радость, плод еще живой, и есть смысл бороться. Голова оказалась на самом дне матки, еле-еле достаю до его морды. Еще раз убедившись, что это действительно его рот, впиваюсь в «бороду» не потерявшими чувствительность тремя пальцами и невероятными усилиями пытаюсь тащить к выходу.
Ничего не получается – теперь из-за масла все скользкое, а теленок не двигается с места, будто прирос.
Схватки постепенно ослабевают. К двум онемевшим пальцам возвращается чувствительность, но теперь они почему-то пылают огнем.
Понимаю, что силой ничего не сделать, надо хитростью. И прежде чем тянуть, его надо развернуть. Начинаю потихоньку раскачивать плод и с радостью выясняю, что он миллиметр за миллиметром поворачивается. Gutta cavat lapidem, nоn vi, set sphere cadendo – что означает: капля камень точит не силой, но частым падением. Люблю мудрость, прошедшую века! Невероятно, но теленок поворачивается!
– Ты что его там, баюкаешь? – не унимается Георгич.
– Вы лучше покрепче держите повал, не то она, не ровен час, рванет и нас тут всех сама убаюкает!
Наконец, плод удается развернуть, но он теперь оказывается ногами вверх, и из такого положения тянуть можно будет только за голову, до ног не дотянуться, и хорошим это не закончится.
Я дал себе небольшую передышку.
– Вверх ногами, что ли? – почти в один голос спросили мои помощники и одновременно наставники.
Мне оставалось только кисло улыбнуться.
– Юрич, все нормально! Теперь бери его за голову и поворачивай, он сам встанет как надо.
– Да уж. Встанет и побежит! А ну как я ему шею сверну?
Но другого выхода нет. Сделав глубокий вдох, – теперь теленка можно удобно захватить за верхнюю челюсть – потихоньку поворачиваю его голову. И – о, чудо! – теленок, до этого сидевший в утробе совершенно спокойно, начинает брыкаться, сам разворачивается ногами вниз и сразу две его ноги оказываются в родовом проходе. Это почти победа!
Убедившись, что ножки действительно передние, с великим облегчением покидаю бизонью утробу.
Дальше проще – на ножках закрепляю специальную веревку с петлей. Теперь можно тянуть.
Насибу отдаю один конец веревки, другой наматываю себе на руку. Тянем-потянем – но вытянуть не можем. Зову на помощь Мардона, он уже весь горит от нетерпения. С того момента, как отошли воды, прошло часа три, а то и больше, и часа два ушло на то, чтобы развернуть плод. А рожать-то она начала еще, наверно, на рассвете.
Все это происходит под палящим азиатским солнцем. У зубробизонихи силы на исходе и родовые схватки совсем ослабли. И старалась она более всего как раз тогда, когда мне это было менее всего нужно. А вот теперь, когда можно и нужно, – затихла.
Процедуру родовспоможения комментирует Мардон. Без обиняков, называя вещи своими именами. Со стороны это может показаться довольно цинично. Но у Мардона это от простоты, поэтому на слух все ложится естественным образом. Тянем вместе с Мардоном, но по-прежнему безуспешно.
– Юрич, не мучайся! Давай ей окситоцин с синестролом уколю, – не унимается Георгич.
Услышав про укол, бизониха вдруг поднатужилась, а может, просто почувствовала, что теленок тоже старается…
Увы… безрезультатно.
– Укола не нада, так дергим! – Мардон тоже волнуется.
– Это тебе не мешки с комбикормом «таскат»! – пытается охладить пыл нашего помощника Георгич.
Но тот не унимается:
– А, дохтур! Нада на его спина мешок с кирпичом бросат!
До этого момента его советы я отсеивал, а эта мысль чем-то зацепила.
Я вдруг вспомнил, как один из преподавателей нам показал нехитрый прием, позволяющий корове с легкостью освободиться от бремени. Для этого надо крепко прихватить двумя руками кожу в области холки и крепко потянуть. Корова рефлекторно резко прогибает спину и поджимает живот!
– Георгич, синестрол подождет! – Кладу руки на холку роженицы: – Ну-ка, мужчины! На три-четыре!
Мертвой хваткой впиваюсь в холку прямо за лопатками и изо всей силы оттягиваю кожу…
Буквально с человеческим стоном бизониха пружиной прогибает спину, и.. теленок выскальзывает в руки Насибу.
Роженица облегченно мычит.
Насиб укладывает теленка на охапку соломы. Но тот пока не дышит!
Быстро растираю его сеном, очищаю нос от слизи и несколько раз дую в одну ноздрю, потом в другую. Только после этого – о, небо! – новорожденный делает свой первый вдох, а выдох превращается в протяжное – ммм-у-у-у…
Осторожно освобождаем роженицу от повалов.
Бизониха волнуется и, не обращая больше на нас никакого внимания, ищет глазами свое чадо. Несу малыша мамашке, и она, потихоньку кряхтя, постанывая и вздыхая, его нежно облизывает.
– Ай да Мардон! С меня стакан! – ищу я глазами нечаянного помощника, но его уже и след простыл.
Уже потом при встрече я его спрашиваю, откуда у него такой зверский рецепт родовспоможения. И Мардон рассказывает:
– Однажды корова у Ходжа Насреддин рожат не хотел. Тогда Ходжа Насреддин говорит на корова: «Если рожат не будешь, моя твая убиват». А корова рожат все равно не хочил. Тогда Ходжа брал на мешка глиняный кирпич (таджики строят дома из больших необожженных глиняных кирпичей, замешанных с соломой в качестве связующей арматуры) и полез на дувал. А потом сверха на спина корова бросал мешка. Корова очен пугалса и тогда сраза рожал телонка.
Люблю сказки со счастливым концом!
Чангол
Первый раз Чангол появился в зоопарке с Артуром – ночным сторожем. До этого Артур поселил у себя бездомного пса. Но держать Чангола в доме он не мог. Пришлось долго уговаривать директора разрешить пребывание посторонней собаки на территории зоопарка. В конце концов, ссылаясь на то, что пес будет охранять зоопарковское имущество, мне удалось его убедить, что пора усилить именно ночную охрану. Нашлась и веская тому причина – у нас иногда воровали птичек, и именно ночью. Делалось это довольно просто: злоумышленники перелезали через невысокий забор, щипцами вспарывая металлическую сетку. Полуспящих птиц совали в мешок – и за ворота. Недобросовестные сотрудники поступали гораздо хитрее, и, главное, их метод оставался совершенно незаметным. То есть никто о пропаже даже и не догадывался. Они забирали яйца, потом подкладывали их домашним курам-наседкам. В результате в некоторых кишлаках Таджикистана павлины, фазаны, цесарки на частном подворье стали не такой уж и редкостью. Но это так, к слову. Собака здесь помочь не могла, а вот посторонних пес мог отпугнуть.
