Загоняем мы такую корову в специальный станок, который со всех сторон имеет оградительную арматуру и одновременно обеспечивает свободный доступ к любой части тела. Кто-то корову придерживает, а остальные производят нужные замеры. Периодически кто-то один имеет возможность перекурить. Когда пришла моя очередь, я, спокойно вставив сигарету в мундштук, одной рукой облокотился на станок и сладко затянулся.
Корову в это время уже всю промерили и дали ей немножко слабины, чтоб она смогла выйти, и даже открыли переднюю дверцу станка. Но ей по какой-то причине вперед идти не хотелось.
Один из лаборантов, чтоб ее расшевелить, смачно хлопнул ладонью по ляжке. В ту же секунду у меня что-то просвистело перед носом. Я машинально попытался затянуться, но обнаружил, что во рту нет ни сигареты, ни мундштука.
В следующую секунду корова вылетела из станка задом наперед, легко при этом перепрыгнув заднюю дверцу.
Только тут я сообразил, что первая ее попытка выпрыгнуть оказалась неудачной, но зато ей удалось очень ловко выбить у меня изо рта мундштук. А если бы удар пришелся по лицу?
Вот небольшое отступление на тему: с какой стороны к кому подбираться. На самом деле совершенно без разницы, к кому с какой стороны подходить. Главное – четко определиться, зачем тебе это конкретно нужно, и ни на секунду не терять бдительности.
И вот что еще хочется заметить. В лечении зоопарковских диких животных есть такая удивительная закономерность: иногда достаточно незначительного толчка, чтобы повернуть течение болезни в сторону выздоровления. А с другой стороны, если кто-то из них решил помереть, то, будь ты хоть семи пядей во лбу и вывернись наизнанку, ничего не выйдет.
На то есть свои причины. Первая, конечно, – мощнейший стресс. Сам факт пребывания в замкнутом пространстве у многих животных вначале вызывает сильные приступы злобы и агрессии. Со временем это состояние переходит в уныние и подавленность, что может стать причиной заболевания. Подавленное неволей тело не видит смысла в продолжении борьбы за существование и постепенно начинает гаснуть. А как только в физическом теле ослабевает ежесекундная борьба за существование, оно становится жертвой очень агрессивной внешней среды, которая тут же пользуется слабиной и вторгается в виде разных существ – простейших, глистов, грибков и микробов.
Когда животное видит, что его пытаются поймать, оно испытывает смертельный страх. В мире живых существ, если ты кого-то ловишь, то ловишь для того, чтобы съесть. А если ловят тебя, то соответственно съесть хотят именно тебя.
Животное при этом испытывает столь сильное потрясение, что происходит настоящая гормональная буря, в результате которой включаются все внутренние защитные механизмы организма, и благодаря им у животного появляется шанс быстро вернуться к физиологической норме. Тело, уставшее бороться с пустотой, наконец, видит реальную опасность. Оно снова вступает в борьбу и обретает волю к жизни.
На самом деле у этой «медали» есть много сторон. Ведь существуют разные типы нервной системы. У некоторых сильный стресс, напротив, ведет к полной подавленности, вплоть до паралича.
Тип реакции зависит от множества факторов. И здесь вся информация, поступающая из внешней среды, имеет значение: и цвет, и звуки, и запахи.
Генетическая матрица вырывает из глубины веков давно забытые образы, а они, с одной стороны, настолько сильны, что до сих пор распознаваемы, а с другой – так давно забыты, что мозг не в состоянии решить непосильную задачу в принятии экстренного решения и просто отключается.
Пример тому – симулирование смерти. Это может быть вовсе и не симулирование, это может быть вполне реальная, но временная смерть. Для некоторых живых существ такая реакция оказывается спасительной, так как многие охотники реагируют именно на движение. С виду мертвое и реально лишенное сознания тело перестает интересовать хищника. Отключение сознания происходит мгновенно. Убедившись в полной сохранности материальной оболочки, сознание возвращается и снова берет в свои руки бразды правления.
Есть, конечно, среди живых существ эдакая золотая серединка; иными словами, можно сказать, что некоторые из них обладают наиболее уравновешенным типом нервной системы и переносят тяготы невольного бытия более или менее благополучно.
В любом случае невероятное богатство поведенческих реакций существует даже внутри одного вида, и, как правило, их совсем не просто предсказать. Все они способствуют выживанию и, в конечном итоге, процветанию вида.
Дикие животные не могут себе позволить такую роскошь, как домашние, – долго и нудно болеть. Все происходит очень быстро. Природа в этом смысле беспощадна. А может быть, это и есть акт милосердия?
Так что в лечении диких животных необходимо очень хорошо знать основы ветеринарии, шаблоны здесь невозможны.
Хотя я все же со временем выработал свои в какой-то степени безотказные приемы. Первое правило – торопись медленно. Совсем не факт, что чем быстрее вы отловите больное животное, тем быстрее удастся его вылечить. И если животное уже попало в стационар, чем бы оно ни болело, – всегда надо дать отдохнуть его желудку (иногда это просто резкая смена рациона), помочь его сердцу, прочистить печень и почки.
Кроме того, я очень любил готовить свои мази, особенно для растираний, на все случаи жизни. Мои коллеги вначале немного подтрунивали:
– Юрич, тебе надо писать трактат о лечении всех болезней глюкозой, камфорой, дегтем и медвежьими ушками.
Шутки шутками, но этот набор помог мне поставить на ноги многих пациентов.
Но раз уж мы начали с тигров, продолжим эту тему.
Следом за Памиром, хоть и попозже, занемогла тигрица Майка. Ее нам подарили дрессировщики. Старушка отпахала на арене всю сознательную жизнь, и к годам двадцати пяти ее, наконец, отправили на пенсию в теплые края. Вообще-то это большое заблуждение – думать о Средней Азии как о теплом крае. Летом здесь очень жарко, а зимой холодно. Климат совсем не курортный.
Тигрица вдобавок к тому что ручная, была еще и совершенно беззубая. Клыков у нее никто вообще не видел, а к моему приходу в зоопарк и резцов не осталось. Торчали какие-то стершиеся пеньки и все.
Кормили ее болтушкой из молока, мясного фарша и яиц. Как вы понимаете, еда не совсем кошерная, а точнее – совсем не кошерная, но именно такой рацион позволил ей прожить в зоопарке остаток лет.
Наступил момент, когда Майка совсем расклеилась и походила больше не на тигрицу, а на старый облезлый коврик в полоску. Смотреть на это уже становилось больно, решили ее убрать с экспозиции, но как «заслуженного деятеля искусств» не пулей в лоб и даже не повышенной дозой обездвиживающего препарата, а на передержку – до естественной кончины.
А так как другого места, кроме лечебницы, для этой цели не предусмотрено, то мы должны были затащить Майку к себе.
Честно говоря, я побаивался, что она уже не поднимется после обездвиживающего препарата. И вот вечером, после закрытия зоопарка, Майка получила укол, благополучно отключилась и отправилась к нам в лечебницу.
