Орк часто дышал. Смотрел на нас глазами, залитыми своей или чужой кровью. Антеро уже наметился для одного точного колющего, добивающего удара милосердия, но я его остановил.
– Погоди! – схватил я бродягу за руку с мечом. – Вместе дрались! Дай ему спокойно уйти.
– Это орк! – отрезал голосом Антеро. – Лёгкая смерть для него благо!
– И что?! Этот орк сражался с нами плечом к плечу! Уважай своего союзника!
– Зачем это тебе? – только и спросил мой отморозок.
– Так правильно! – давил голосом в ответ я.
Честно говоря, я сам не знаю, почему не дал добить орка. Не дал, и все!
– Ну как знаешь!.. Смотри, не используй его заместо девки… – пытался пошутить Антеро, но осекся под моим взглядом. Можно не пояснять то, что глаза у меня сейчас ещё те. От психологических срывов я отхожу долго, до получаса бывает, и зрачки всё ещё узкие, колючие.
Антеро отошёл от нас с орком. Я всё ещё стоял над телом старого беглеца. Левый глаз у него был залит кровью, а правый смотрел на меня с ненавистью. Мы так и смотрели друг на друга. Я, отходящий от сдвига башни, и он, отходящий в другие миры. Противостояние взглядов было недолгим, секунд двадцать, но по моему субъективному ощущению, время застыло.
Глаза – это зеркало души. Глаза всегда говорят больше, чем сотни слов. Стою, читаю его.
Гордый, не смирившийся, чувство обреченности, какая-то тоска, вызов, удовольствие от ощущения близкой развязки. Он устал жить, но и просто так не мог уйти за грань. Чувство, что нельзя просто так уходить за грань, если всего не сделал, что мог. Боец. Чувство сожаления от чего-то.
Чем он отличается от человека, не могу понять?!
Антропоморфизм! Антропоморфизм свойствен даже закоренелым материалистам, это когда мы наделяем человеческими чувствами животных и неодушевленные предметы, но тут!.. Какие между нами различия?!
– Ну!.. – прохрипел орк.
И не проси! Не буду я тебя добивать. Я отвернулся от орка и ушел.
Антеро и Ниаю уже вовсю мародерствовали. Казалось бы, что можно взять с тех, кто одет в звериные шкуры, но это не так.
Оружие. Не важно, если оружие из мягкого железа или стали. Оружие всегда можно продать. Впрочем, не в оружии главная интрига. Артефакты они искали и то, что высоко ценится, вроде чёрной мази орков.
Я присоединился к мародерству. Многих не обобрал, но они в первую очередь обыскивали своих порубленных, а я начал с порубленных орком. Порубленные орком вроде как ничьи трофеи и должны делиться между нами всеми, насколько я понимаю здешние обычаи.
Мне повезло. Я целых два раза нарыл на трупах коробочки с чёрной мазью. Один раз на своём третьем, что был с фальшионом, и один раз на ком-то, кого повалил орк.
Артефактов мне не досталось совсем. Если честно, то я успел помародерствовать над двумя общими покойника только потому, что Ниаю и Антеро делом были заняты. Они клыки выдирали у орков.
– На полное ожерелье пятнадцать орков нужно, – пояснил бродяга на мой пристальный взгляд на его работу. – Сосунки любят перед девочками показывать свою удаль такими побрякушками. Скупают ожерелья только так…
Понятно всё с вами. Орки, если честно, были не лучше. По меньшей мере, я у четверых видел неполные связки из засушенных ушей. Проклятые америкосы какие-то, с их модой скальпы с индейцев снимать или уши вьетнамцам резать. Если толком разобраться, то до белых у индейцев не было таких традиций.
– Выдирай и с моих… Я не буду пачкаться, – ответил я бродяге.
Оружие мы сгрудили на коней. Ниаю не повезло на артефакты, так же как и мне, а вот Антеро стал обладателем каких-то бус с непонятными свойствами. Также мы поднялись немного по серебру. Оказывается, орки пользуются людскими деньгами. Ниаю, впрочем, повезло в другом. Он нам показывал коробочку с чёрной мазью, почти полную. Я показал одну в ответ, одну из двух своих, тоже почти полную, а вторую замылил. Там мази было всего ничего, но не в этом дело.
Кое-что нам досталось и из припасов. Несколько торб с продуктами валялись чуть вдали от места боя. Мясо Ниаю и Антеро взять побрезговали, но крупы взяли.
– Не хочу есть человечину, – пояснил на мой вопрошающий взгляд отморозок. – Кто знает, с кого это мясо…
Прежде чем мы отправились в путь, Ниаю хотел отобрать у седого орка ятаган, но я ему не дал этого сделать. Посопел над его ухом, и проводник оставил своё желание. Орк от моего поведения был, похоже, не в меньшем шоке, чем сам Ниаю, но так на всех пох.
Когда Ниаю отошёл от орка, у меня как бы случайно упала коробочка с чёрной мазью вдоль ноги. Та коробочка, в которой мази было совсем чуть-чуть. Там, насколько я видел, была ещё и нитка с гнутой иголкой. Каким бы орк ни был, но должен догадаться, как заштопать себе шкуру. Напоследок я ещё как бы случайно обронил пару кусков мяса, которое побрезговали взять мои спутники, и запинал ногами ближе к орку снятую с кого-то шкуру.
Как оказалось, я зря прикладывал такие усилия по маскировке своих действий. Мои уже повели коней по маршруту бегства орков, рассчитывая найти ещё чем поживиться. Меня они не ждали, но не особо и торопились. Я посмотрел на их спины и накинул шкуру на тело орка. Рядом кинул трофейную флягу с водой. Сам не знаю, для чего я это делал. Просто сделал, и всё. В глазах всё ещё стоял взгляд орка, когда мы давили друг друга взглядами. Да, конечно, наши расы враги, но и врагов надо уважать, тем более, если есть за что уважать…
Я с конём догнал своих. Непорядок, я до сих пор не дал своёму жеребцу имя. Две недели как-то этим не озабочивался…
Из головы не вылезал последний взгляд орка. Он был удивлен. Шокирован моим поведением и не знал, чего от меня ожидать. А также я видел что-то подобное благодарности, хоть и с примесью ненависти. Ненависть сильнеё нас. От ненависти нельзя излечиться за миг. Иногда на излечение уходят целые годы. Ненависть – это и есть любовь, пусть даже эта любовь ложная и со своими ограничениями. Пояснять не буду. Кто испытывал запредельную ненависть, тот поймет. Все мы должники у своей совести. Хотя для тех, кто свою совесть давно убил, зачастую непонятно, почему иногда мы поступаем так, как не следует по разуму. Я уже добивал… И больше не хочу…
– Ты как?! – спросил меня мой отморозок, когда я поравнялся с ним.
– Нормально… – безэмоционально ответил я. Бой всегда вытягивает все чувства. Отчасти это даже приятно быть бесчувственным. После боя всегда легко и катарсис.
– Зачем?!
– Просто так захотел! – И я поправил левый наруч.
Скотина третий! Не только мне щит разломал, но и руку немного покоцал. Хорошо, что наручи всегда на мне, и я не из тех, кто снимает левый наруч под щит.
– Смотри! А это нам ещё подарки… – На нашем маршруте встречались ещё трупы.
Опять выдирание клыков и мародерка. Силен был старый орк. Успокоил не меньше чем шестерых из самых резвых, что на свою беду догнали его. Может, он успокоил и большее количество, но мы специально не искали трупы. Так прошёл наш второй день в землях Сауруга.
