Я глубоко вздохнула, убрала со стола и вытащила припасы для варки зелий.
Зелья у меня получались уже лучше, но они явно не выдержат наводнения. Обработанная ими бумажка держалась пару секунд, а потом начинала понемногу намокать.
Сегодня… Сегодня все будет по-другому! У меня заготовлено особое заклинание, из слов, переполненных силой.
Я еще разок заглянула в справочник «Всевозможные зелья». В руководстве по экстренному ремонту было сказано: «К зельям следует подходить так же, как к заклинаниям. Чем проще, тем лучше, а от многословной запутанной абракадабры толку мало».
Но… Заклинание должно что-то значить для меня самой. В конце концов, магия берется из моей крови. Какие самые теплые вещи я знаю?
Я сложила в кастрюлю все то же, что использовала раньше: свечные огарки, обгорелые щепки, обрывки шерстяных ниток. И задумалась, постукивая по столу, – что бы еще добавить?
Ерунда получается! Я схватила кастрюлю и вытряхнула все из нее.
А взамен положила то, от чего у меня появлялось теплое чувство: кусочки пергамента, оторванные от маминых с папой писем, уголок моего верного одеяльца, катышки шерсти Уголька. Добавила клочок от свитера, который лежал у меня на дне рюкзака, обрезок изумрудной луковицы, которую подарила Рин, и наконец взялась за волшебную палочку.
Помешивая по кругу, я думала о том, что мне сказали приютские дети, и словно бы старалась наполнить кастрюлю этими мыслями.
Бывают ингредиенты, которые можно увидеть и потрогать, а бывают другие – например, как у меня сердце сжималось, когда я слушала детские рассказы. Их сила заключена в словах.
Тепло пушистого свитера. Сердечное тепло. Тепло вкусной еды. Тепло хорошего дня. Дружеское тепло.
Я думала обо всем, что сделал для меня Аутери. Теперь город совсем не казался мне чужим, не то что в первый день. Рин постоянно забегала поболтать и приносила еду, а когда я проходила по главной площади, Эми ни за что меня не отпускала без цветка за ухом.
С такими мыслями я тихонько проговорила:
– Храни тепло урагану назло!
Кастрюлька засветилась. Ингредиенты растаяли, перемешались и превратились в мерцающую жидкость, куда лучше всех моих прежних дымящихся эликсиров.
Я вынула из кармана последнюю бумажную игрушку Шарлотты – это была черепашка. Окунула ее в кастрюлю, и бумага засветилась голубоватым светом. Уголек, забравшись ко мне на колени, смотрел, как я капаю на черепашку водой из фляги.
Капли воды скатились с черепашьего панциря, а бумага осталась сухой.
Я сжала черепашку дрожащей рукой и как будто сама засветилась. Восторг наполнял меня от макушки до пяток. Зелье отталкивает воду!
Наконец-то, наконец-то у меня получилось зелье, которое поможет Аутери справиться с Разрушителем!
Часть третья
Бумага против воды
Глава 22
Тучи
Уголек меня разбудил, ткнувшись в ногу мокрым носом. Я резко села и потерла лоб. Оказывается, я спала, уткнувшись лицом в книгу зелий. Всю ночь я варила зелье, чтобы предъявить мэру Тайре, когда пойду за подписью, но попытки проваливались одна за другой. У меня так и осталась та первая кастрюлька, и ничего больше.
Но что такое? Когда я стояла над кастрюлькой и мешала зелья, за окном было черным-черно, и я достала банку с лисьим огоньком, чтобы хоть немножко рассеять мрак. А сейчас в окно пробиваются оранжево-алые лучи рассвета.
Уже утро.
– Тьфу ты!
Солнце стояло довольно высоко, хоть и было закрыто угрюмыми серыми тучами. Я пропустила время, когда обычно ходила по городу и зачаровывала здания. У меня поникли плечи. Еще так много домов осталось! И не только это…
– Праздник же сегодня! – ахнула я.
Уголек задремал с чувством выполненного долга – разбудил меня все-таки. А я заметалась по домику, собираясь на праздник.
Сегодня мне предстоял официальный выход в свет в роли единственной и неповторимой городской ведьмы Аутери, поэтому я выбрала из оставшейся у меня одежды то, что ближе всего к обычному ведьминскому наряду: темно-серую блузку, черную ведьминскую юбку, черные колготки и черные ботинки.
– А могла надеть настоящее ведьминское платье, если бы ты их все не порвал! – вздохнула я, глядя на Уголька.
Огнелис только глубже зарылся в одеяло, как будто он тут совсем ни при чем.
Я уже несколько дней не получала писем от мамы с папой, поэтому черкнула им короткую записку: «Сегодня Праздник огней! Привезу вам сувениры» – и побежала по тропинке с горы. Уголек бросился меня догонять.
Ветер трепал мою юбку. Сверху было видно, как торговцы спешно украшают свои киоски и раскладывают на прилавках товары.
Сворачивая за скалу, я не смотрела на тропу – на ней никогда никого не было.
Вдруг на меня налетело что-то серое. Я ойкнула от неожиданности и шарахнулась назад. Под ногу подвернулся камень.
Уголек, тявкнув, кинулся ко мне, ухватил зубами за башмак и оттащил от края. Мелкие камешки посыпались из-под ног вниз, в далекие бурные волны. Я ухватилась за скалу, стараясь отдышаться.
– Что это? – еле выговорила я, с сильно бьющимся сердцем прижимая к себе Уголька и сама прижимаясь к утесу.
Вокруг медленно кружили, словно снежинки, обгорелые клочки бумаги.
Это же не могло быть письмо от родителей, правда? А если да – что в нем говорилось?
Я поискала на земле, но не нашла чужих следов – только отпечатки моих ботинок и лапок огнелиса. И все-таки я не могла отделаться от нехорошего предчувствия. Обрывки бумаги кружили на ветру, их понемногу уносило в море, и они исчезали в пенных бурунах.
* * *
В городе было необычно тихо – как-то не похоже на праздничный день. Портовые рабочие, которым было поручено устанавливать киоски, то и дело оглядывались на хмурое море. И прилив случился особенно высокий – еще один повод тревожиться. Туристы подходили посмотреть, как продвигается работа, и поскорей возвращались в гостиницы, выпить горячего ячменного чая.
Около приюта я встретила Шарлотту и Дэви.
– Вы никого не видели на дороге к моему домику? – спросила я, понизив голос.
Они оба нахмурились. Дэви покачал головой:
– Нет, а что?
– Там какая-то бумага рваная валяется, обгорелая. Похоже на письмо, вроде тех, которые мне родители присылают.
