– Это несъедобное!
Я внимательно рассмотрела карточку, запоминая каждое слово, и спрятала ее в кармашек рюкзака, подальше от острых огнелисьих зубов.
Гроттель ворчливым тоном подвел итог заседания Совета:
– Поздравляю соискателя… э-э… соискателей… с присвоением ранга неофита. – Он, будто нехотя, перевел взгляд с Конроя на меня и прибавил: – Помните: возможно, выбор новых неофитов определит судьбу королевства!
Затем Гроттель позвонил в колокольчик и тем самым закрыл заседание.
– Прошу всех проследовать наружу! Настало время волшебнику-неофиту Нитте и ведьме-неофиту Эвергрин призвать свои листья.
* * *
Туман, ползущий от рек Торидо, оседал на ветке дерева, сверкая, словно драгоценность. Я дохнула на воду и древесину, призывая их ожить.
По другую сторону дерева неофитов Конрой тихонько пробормотал заклинание и ткнул росинку волшебной палочкой. Раздался стеклянный звон, и на ветке мгновенно появился бронзовый листик. Толпа разразилась приветственными криками. Конрой злорадно посмотрел мне в глаза.
Уголек зарычал, в точности выразив мои мысли.
Ну конечно, Конрой первым получил свой лист, а как же иначе.
Я стиснула палочку в руке. Если бы я могла зачаровать свой листик, чтобы он появился алмазно-золотой, как мамин, тихо покачивающийся на ветру! Мама стояла в первых рядах толпы и ободряюще мне улыбалась.
Я тронула ветку волшебной палочкой. У меня не было заготовлено никакого хитрого заклинания, поэтому я просто сказала правду:
– Я сдала вступительный квест на ранг неофита. Мне нужно призвать свой лист, потому что тогда я смогу помогать друзьям с помощью магии. Пожалуйста! Мне очень нужно им помочь.
Я вспомнила Дэви – как он бережно опускает на воду сложенный из бумаги цветок. А Шарлотта, упрямо отказываясь жалеть себя, рассказывает мне, как оказалась в Аутери.
Это все – для них.
А если совсем честно, то и для меня.
Чтобы показать, что я заслужила. Я сражалась за это кровью, по́том и слезами, против самого страшного урагана и самого недоверчивого мэра. Пусть все знают, что и такие, как я, могут добиться исполнения своей мечты.
Наконец я придумала заклинание:
– Грусть и радость в конце пути… Поставить точку, чтоб дальше идти!
Росинка на ветке стала вытягиваться, впитывая древесный сок, замерцала и преобразилась в бронзовый лист. Он качнулся на легком ветерке, его звон слился со звоном других листьев, а на поверхности пролегли тонкие линии, складываясь в надпись, которую я ждала всю свою жизнь.
Эвалитимус Эвергрин.
Я, Эвалитимус Эвергрин, девчонка с каплей магии, стала полуволшебной ведьмой.
Эпилог
Памятное заклинание
Я стояла перед деревом неофитов и старалась до мельчайших подробностей запомнить свой сверкающий бронзовый листок. Мама обняла меня за плечи:
– Пойдем праздновать?
Вокруг уже снова прихлебывали горячий чай и уничтожали горы слоеных круассанов с корицей – только успевай приносить новые, в еще липкой сладкой глазури.
Я покачала головой:
– Одну минутку… Я сейчас.
Мне почему-то казалось, что пока не время праздновать. Внутри меня горел огонь.
И словно в ответ этим мыслям в кармане что-то зашуршало. Я потрогала сложенную карту, и острый угол кольнул палец – будто упрек, что я о ней забыла. Я осторожно вытащила бумажную фигурку из кармана, и у меня сдавило горло.
Шарлотта сложила карту в форме щита – как те, которые заслонили Аутери от Разрушителя.
Я же хотела помочь Шарлотте и Дэви… Обязательно нужно помочь!
Уголек заскулил, подталкивая меня лапкой, и доверчиво уставился на меня. Как будто Шарлотта и Дэви поручили ему напомнить их слова.
Эва, ты помогла Аутери.
У тебя есть настоящая магия.
– Что-то же я могу сделать, правда? – медленно проговорила я. – Могу пробовать снова и снова, как тогда, с водоотталкивающим зельем.
Я вытащила из кармана волшебную палочку и отошла за деревья, подальше от праздничной толпы. Пусть, пока я колдую, меня окружает только шум рек-близнецов и легкие брызги тумана, оседающие на коже. Их прикосновения обжигали, как будто реки Торидо тоже испытывали меня.
В голове вертелось наше с мамой заклинание поиска, но сейчас я колдовала в одиночку, – значит, надо было найти собственные слова ради друзей, которые для меня важнее всех на свете. Дэви всегда в меня верил. А Шарлотта научила верить в себя.
Я приставила волшебную палочку к пергаменту и медленно произнесла заклинание:
– Помоги моим друзьям с родными повстречаться, чтобы больше никогда им не расставаться!
Налетел ветерок, листья на деревьях Совета тревожно зазвенели, и у меня мороз прошел по коже.
А на карте не появилось никаких знаков. Только все те же чернильные линии, обозначающие города, реки и горы. На этот раз карта не показала даже отца Дэви.
И вдруг пергамент засиял золотым светом. Я чуть не выронила карту от неожиданности. Алые и золотые завитки окружили высокую и грозную темную башню в густых лесах на севере. Потом светящиеся чернильные завитушки помчались, точно буря, прямо к Окаяме, а оттуда на юг, к Аутери. Там они на секунду застыли, разгораясь все ярче.
А потом вмиг погасли. Осталась только слабо мигающая золотая точка – отец Дэви.
Я быстро обернулась. Мама встретилась со мной взглядом, и ее глаза тут же встревоженно расширились. Одним взмахом палочки она отправила кружку назад, на пустой поднос возле торговца, и бросилась ко мне.
– Что случилось?
– Тут… что-то странное…
Я дрожащими руками повернула к ней карту.
И снова алые с золотом росчерки вспыхнули в лесах на севере, закружились возле безымянной башни и озера, проложили дорожку до Окаямы, потом в Аутери, а затем растаяли.
Мама наклонила голову к плечу и потрогала пергамент.
– Почему путь идет по воде? Может, они на корабле?
Мы обе задумались, разглядывая карту.
Я проследила пальцем непонятную линию – от мрачной башни на юг и дальше, в открытое море. Я по-прежнему не понимала, что это значит, но почему-то картина казалась знакомой. Что-то такое я раньше видела. Или слышала.
