Пока Эшли изучал архивы в Вене, Черчилль привлек к проекту своего кузена Джона Рандольфа Шейна Лесли (1885–1971), направив его искать новые сведения в Британский музей, а сам тем временем занялся организацией допуска к новому архиву — графа Спенсера. Последний проживал в своем поместье Элторп в графстве Нортгемптоншир. Одновременно с Лесли работать над «Мальборо» начал также Эдвард Марш, без участия которого не обходился ни один проект автора, начиная с 1906 года. О своем решении обратиться к Маршу Черчилль сообщил в августе 1931 года во время отдыха в Биаррице в отеле D’Angleterre. Он писал ему: «Очень интересно узнать, что ты думаешь о тех двух путаных и беспорядочных главах», которые удалось вчерне подготовить на тот момент
[886].
Между письмом Маршу и январским посланием Харрапу прошло больше полугода, а речь шла все о тех же двух главах. Черчилль не слишком далеко продвинулся вперед. В сентябре 1931 года он откровенно скажет своему издателю, что «сейчас я полностью посвящу себя „Мальборо“», но выход первого тома возможен не ранее 1933 года — то есть спустя четыре года после начала работы!
[887]
«Полностью посвятить себя» биографии в 1931 году ему не удастся. На последний квартал выпадет много важных событий, включая всеобщие выборы, формирование коалиционного правительства, очередной раунд обсуждения индийского вопроса, а также поездку в США, во время которой, как известно, произойдет несчастный случай. Среди множества телеграмм, которые Черчилль получит после инцидента в Нью-Йорке, было несколько посланий и от Харрапа. «Огромное вам спасибо за ваши добрые телеграммы», — поблагодарил его пострадавший, сообщая также, что в настоящий момент он не ведет «серьезной литературной работы над „Мальборо“», хотя постоянно возит с собой «портативную библиотеку», посвященную раннему периоду жизни полководца. Учитывая случившееся и постоянную занятость, вряд ли ему удастся сдать первый том раньше августа 1933 года, информировал он Харрапа
[888].
В работе над книгой вновь возникла пауза, продлившаяся до апреля 1932 года. В конце месяца наконец решился вопрос к доступу к архивам Спенсеров. Двадцать третьего числа дед будущей принцессы Уэльской Дианы Альберт Эдвард Джон Спенсер, виконт Элторп (1892–1975) написал политику письмо, в котором подтвердил прошлогоднее обещание предоставить доступ к хранящимся в его замке документам
[889].
Вскоре начнется обсуждение написанных первых глав, которые, по мнению Черчилля, оказались «скучными» и требующими переработки
[890]. Подобные трудности с первой главой он находил вполне объяснимыми. Первые шаги всегда трудны, «но когда повествование разгорится, тогда оно и засияет», — успокаивал он Эшли
[891]. Справедливости ради скажем, что, несмотря на многочисленные правки, по своему качеству первая глава так и будет уступать остальной части текста.
Разбор и доработка первых глав продлится до лета. Несмотря на небольшой объем готового текста, Черчилль инициировал обсуждение с издателем вопросов оформления книги. Пока в части, касающейся примечаний. Он предлагал два варианта. Первый — примечания приводятся внизу страницы, к которой относятся. Для их обозначения используются не цифры, а специальные символы — звездочки, крестики и т. д. Второй — основная часть примечаний выносится в отдельный блок, который помещается в конце каждой главы. Примечания, имеющие большое значение, остаются внизу страницы
[892]. Это обсуждение пришлось на июль 1932 года, для которого характерна плотная работа над книгой. Настолько плотная, что когда Баттерворте предложил автору подготовить небольшую рецензию в пять-шесть строчек на биографию Кэтлин Кэмпбелл «Сара, герцогиня Мальборо», Черчилль откажется, сославшись на занятость, хотя предложенную книгу он нашел «полезной и интересной»
[893].
Летом 1932 года участятся встречи с Кейтом Фейлингом — в одном только августе было семь встреч продолжительностью более двух часов каждая. Черчилль обсуждал с Фейлингом период с 1660 по 1702 год, особенно много внимания уделяя правлению Карла II и Якова II. По его мнению, в правлении Карла II было много недосказанного, и эта недосказанность находит отражение, в том числе в общеобразовательной школьной программе. Между тем означенный период содержит множество внешнеполитических и военно-морских тем, о которых можно рассказать, не говоря уже о становлении государственной финансовой системы. «Я хочу облагородить этот период английской истории, а также тех людей, которые добились в нем успеха», — поделился он и попросил, чтобы Фейлинг познакомил его с событиями той эпохи и причинно-следственными связями между ними
[894].
В принципе, именно на эти вопросы и должны были искать ответы его помощники, и в первую очередь Эшли. Но они были слишком заняты изучением первоисточников и копанием в деталях, которые могли утяжелить общую картину. Поэтому Черчилль, как опытный управленец, привыкший получать и фильтровать информацию из разных источников, задействовал еще один коммуникационный канал. Кейту Фейлингу он всецело доверял и планировал проработать с ним эти темы в несколько ином формате.
Стремление Черчилля обозреть рассматриваемые вопросы целиком, увидеть не только ключевые события, но и взаимосвязи между ними, вполне ожидаемо и закономерно. Как и многие дотошные исследователи, глубоко погрузившись в изучаемый предмет, он обнаружил скопление противоречий, неверных трактовок, неправильных суждений, а иногда и просто надуманной, ничем не подтвержденной информации, не только мешающей восприятию, но и формирующей у широкой читательской аудитории некорректное представление о своем прошлом и основных действующих в нем лицах.
Черчилль остался доволен беседами с Фейлингом, признавшись Маршу, что они имели «огромный успех». Впоследствии он будет еще не раз обращаться к историку, прося прочитать рукописи и внести замечания своим «эрудированным карандашом»
[895]. По горячим следам после беседы с Фейлингом Черчилль надиктовал текст объемом двадцать тысяч слов об эпохе с 1660 года до кончины Вильгельма III. Ему также удалось обрисовать единую картину европейского положения того времени и даже подготовить отдельную главу «Европа» объемом шесть тысяч слов
[896].
