Как простые исполнительные и дисциплинированные ребята из 2-го танкового батальона обеспечили встречу, организовали взаимодействие и едва не угробили командира взвода Родина, танкиста Баграева и пленного немецкого лейтенанта с танком, еще будут разбираться… А сейчас Родин поставил условие, что не тронется с места, пока отправленный для эвакуации танк не подцепит их «тридцатьчетверку» и не подвезет ее на исходный рубеж. Тут старший лейтенант, командир танка не стал спорить, сам бы поступил так: своих не оставляют.
– Приободрились, орлы! – крикнул Родин Сидорскому и Деревянко, когда они подъехали и появились перед его очами. – Принять гвардейский вид, триумфаторы!
И кавалькада из четырех боевых машин тронулась с места.
Пехотный командир крикнул на прощание:
– Удачи тебе, Иван!
– И тебе, Ваня. Даст бог, свидимся! – махнул рукой Родин.
Старший лейтенант доехал до штабной палатки командира бригады и скомандовал:
– Приехали!
Он спрыгнул с танка и пошел докладывать о выполненном задании.
У входа в палатку стояли по стойке «вольно» ротный командир Бражкин и комбат Дубасов, прочесть что-либо на их лицах было сложно, за короткое время событийная шкала скакнула от «чрезвычайной ситуации» до победного плюса.
Комбриг Чугун прохаживался тут же, едва скрывая радостное нетерпение. Сам лихой танкист, называвший танк боевым конем, он знал цену таким немыслимым проделкам, вылазкам в тыл врага, переполоху и в итоге беспощадному уничтожению всего движущегося.
Родин красиво и аккуратно, как личный автомобиль, остановил трофейный танк в пятидесяти метрах от штабной палатки, крикнул по-немецки Хорсту:
– Эй, Ганс, или как там тебя, вылазь!
Тот послушно «спешился», а Родин, поймав брошенный ему Сидорским танкошлем, натянул его на голову, одернул куртку и пошел к начальству.
– Товарищ полковник! В ходе ночного марша вышли в расположение противника и… в связи со сложившейся ситуацией было принято решение захватить немецкий танк. Механика прикончили, а этого взяли… для комплекта. Танк на ходу, с тесемочкой и бантиком, – не удержался от шутки Родин.
Чугун рассвирепел:
– А скажи-ка, лейтенант, какого хрена вы вдруг оказались в расположении врага?
И Родин понял, что победителей тоже судят, иной раз даже крепче, чем побежденных.
– На развилке ушли влево, – не отводя взгляд, ответил Родин.
– Все у тебя влево, все не как у людей. Трое суток ареста!
– Есть трое суток…
Чугун повернулся к стоявшему навытяжку пленнику.
– А это что за гусь?
Тот понял, что надо представиться:
– Лейтенант Ланге, командир 3-го взвода 2-й роты 505-го батальона тяжелых танков.
Родин подсказал:
– Он из 505-го батальона тяжелых танков.
– Вижу, – недовольно произнес Чугун. – Корова на борту. Старые знакомые. Отведешь его к разведчикам и документы его отдашь им.
– Понял, товарищ комбриг. Разрешите выполнять?
А Василий Иванович неожиданно порывисто обнял Ивана:
– Спасибо тебе, сынок, за подарок. Уж очень нам пригодится этот танк.
Иван смутился, сказал «не за что», откозырял и бросил Ланге: «За мной».
Хорсту еще предстояло знакомство с Сашей Деревянко.
А Саня, не теряя времени, открыл трансмиссию и стал проверять последовательно все узлы и механизмы.
Иван со злой веселостью скомандовал:
– Рядовой Деревянко, ко мне!
Тот подошел с недовольным лицом – оторвали от дела.
– Вот, Саня, этот гад, между прочим, из 2-й роты 505-го батальона.
– Уже видел, 124-й номер на броне, – хмуро отреагировал механик. – Раскатать бы этого вояку в папирус… – И спросил по-немецки, обращаясь к пленному: – А танк номер 123 у вас есть?
Хорст кивнул – есть такой.
– Это танк лейтенанта Вильгельма Зиммеля? – продолжил допрос Саня.
Хорст удивился и подтвердил: да, именно его, и поинтересовался, откуда им известно это имя.
– Вы все у нас на крючке, – по-русски ответил Деревянко.
А Хорст поспешил добавить:
– Танк лейтенанта Вильгельма Зиммеля стоял рядом с моим…
Деревянко понял и тут же отреагировал:
– Что ж ты, бл… немецкая, сразу не сказал!
Ребята рассмеялись. Баграев положил руку Сане на плечо:
– Вот бы тебе подарок был…
Деревянко повернулся к Ивану, вздохнул порывисто:
– Командир, я все слова позабывал, скажи этому гаду, зачем мне нужен этот Зиммель…
– Объясню, – согласился Иван и после паузы, медленно и с расстановкой, начал:
– Ваша 2-я рота стерла с земли деревню этого парня. Деревня называется Большая Драгунская… И когда ты, Хорст, уничтожал дома, Зиммель на своем танке давил его брата и бабушку. А вот он смог убежать! Зиммель догонял его на танке. Ты помнишь деревню Большая Драгунская?
Даже сквозь копоть на лице немца стало видно, как оно побелело. Ланге порывисто вытер капли пота:
– Нет, я не помню эту деревню. Их было много. Это война… Я был контужен…
Иван достал из пакета фотографии казни лейтенанта-танкиста, показал Сидорскому и Деревянко:
– Глядите… Нашли у него в сумке.
Кирилл взял фотографии, его передернуло, он поспешно, словно это были сгустки крови, протянул их Деревянко.
– Зверье, куражились, живьем закапывали парнишку, – глухо сказал он.
Родин глянул на ребят: мрачные, посуровевшие лица их не предвещали ничего хорошего. Дай команду – тут же кончат немца, без канители.
– Комбриг приказал отвести пленного к разведчикам. Они с ним быстро разберутся… Саньке, пожалуй, поручать не буду, – усмехнувшись, сказал Иван. – Еще шлепнет по дороге. Пойдешь ты, Руслан, как его старый знакомый.
Он протянул Баграеву командирскую сумку Ланге.
– Понял, командир.
Минут через двадцать Руслан вернулся и доложил Родину:
– Товарищ лейтенант, передал командиру разведроты из рук в руки.
– Фотографии показал?
– Показал.
– И что он сказал?
– Сказал, что для таких у них есть специальный вопросник.
Иван подумал, что и сам бы поговорил с пленным по техническим характеристикам немецких танков, тактике боя в различных ситуациях и огневому поражению наших танков. И, пока начальник разведки сообщит результаты допроса в докладной записке вышестоящему штабу, а оттуда в обобщенном виде поступят рекомендации, жернова войны прокрутятся, и что-то будет упущено, что-то придет несвоевременно. Как и все младшие командиры, Родин не любил штабных офицеров, конечно, прекрасно осознавая, что без управления войска не могут действовать грамотно.
