Ментальный приказ?
Я отступаю назад раньше, чем понимаю, что совершенно спокойно двигаюсь. То есть двигаюсь по своей воле, а не потому, что он так сказал. Но ему об этом знать необязательно, правда? По-хорошему, стоило бы удивиться: почему на меня это не действует, но сейчас мне не до удивлений. Я просто подхожу к дивану, сажусь, откидываюсь на спинку и замираю.
Мужчины мгновенно теряют ко мне всякий интерес.
— Наблов Эстфардхар, — говорит тот, который ждал меня на входе. — Кто вообще мог представить, что ему придет в голову сунуться к Халлорану?
— К Халлорану не так просто сунуться, — отвечает второй. Достает пачку сигарет, щелкает зажигалкой, закуривает.
— К счастью.
— Или к несчастью, ферна Хэдфенгер?
Ферна Хэдфенгер молчит и смотрит прямо перед собой.
— Зачем ты полез ей в голову? Теперь будет сидеть, как кукла.
— Теперь она будет делать все, что нам нужно: сидеть тихо и не мешать. По крайней мере, пока Эстфардхар не вернулся, нам здесь не нужны крики. Сигарету потуши.
Мужчина подчиняется беспрекословно, из чего я делаю вывод, что за главного у них встречавший меня у двери. Он же и самый опасный, хотя к моему счастью, оружие он убирает. Уже хорошо.
Мозг у меня, тоже к счастью, работает. Работает совершенно не так, как я привыкла — я смотрю на их костюмы и думаю о том, что они не похожи на наемников. Гораздо больше им подойдет характеристика «спецслужбы», но чьи — тоже хороший вопрос.
Смогу ли я проскочить к двери, когда они окончательно расслабятся?
И куда мне бежать потом?
Я восстанавливаю в памяти схему холла перед лифтами, панель пожарной сигнализации находится в центре между нашей квартирой и соседней. Если ударить по ней… ничего не получится, потому что у нас всего две квартиры на этаж. Не факт, что у соседей кто-то дома, а даже если там кто-то есть, не уверена, что эти… агенты остановятся. Им уж точно не привыкать подчищать следы.
Я не знаю, как это все складывается в моей голове, оно просто щелкает, как в неисправной панели управления. Снова и снова, снова и снова, снова и снова.
Мне нужно отсюда выбраться до того, как вернется Бен, потому что когда он вернется («пока Эстфардхар не вернулся, нам здесь не нужны крики»), ничего хорошего не будет. Запоздало вспоминаю про Гринни, и понимаю, что эта умница просто где-то спряталась.
Молодец, малышка.
Спряталась — и сиди.
— Нам сообщат, когда он будет на парковке, — произносит тот, кто у них главный. А я понимаю, что мне нужно не убежать от них, а выиграть время, чтобы успеть предупредить Бена. Мобильный у меня в сумке, и у меня на нем быстрый набор. Значит…
Я по-прежнему смотрю в одну точку, мужчины застыли изваяниями. Двое — по обе стороны от входной двери, третий — тот, что «заставил» меня сесть, у барной стойки. Никого из них не видно из холла, зато отлично видно сидящую на диване меня. Бен сконцентрируется на мне, когда войдет.
Но сейчас сконцентрироваться надо мне, на меня вообще никто не смотрит. Главный что-то изучает в смартфоне, двое других переговариваются. Я медленно, по миллиметру, сдвигаю ладонь и опускаю руку с колена на диван, залезаю в сумку. Провожу пальцем по дисплею вправо, когда слышу:
— Вы всерьез считаете, что можете меня обмануть, ферна Хэдфенгер?
Сердце падает, а вместе с ним падает что-то внутри, какая-то невидимая заслонка. Я разворачиваюсь к нему:
— Ну что вы, ферн Вкостюмеиспистолетом, зачем мне лгать мужчине, который втроем справляется с одной беззащитной женщиной.
— Такой ли уж беззащитной? — хмыкает он. — Похоже, Эстфардхар скрывал гораздо больше, чем мы думаем.
— Кто — мы? — спрашиваю я.
Мне надо что-то спрашивать, чтобы паника не захлестнула меня с головой, потому что если это случится, я заморожу полгорода и себя заодно. И Льдинку.
— Вы считаете, что я стану вам что-то рассказывать? — Он обходит диван, садится в кресло напротив меня. — А вот вы станете. Почему на вас не действует ментальный приказ?
— Понятия не имею, — я развожу руками. — Я вообще женщина-загадка.
Мужчина усмехается. Жестко.
— Ваш юмор я оценил, ферна Хэдфенгер, но я привык, когда мне отвечают на вопросы. Лучше вам сделать это без посторонней помощи.
— Что? — я приподнимаю брови. — Будете пытать беременную женщину?
В том, что они в курсе, что я беременна, я не сомневаюсь. Осталось только понять, кто это — они.
— Беременной женщине все равно недолго осталось, — сообщают мне, глядя прямо в глаза. — Или вы думали, что выйдете отсюда живой? По-хорошему, вы нужны нам только для того, чтобы допросить Эстфардхара. Судя по всему, вы его единственная слабость.
Он говорит настолько спокойно, что у меня по коже идет мороз. Когда я понимаю, что буквально, становится уже поздно. Иртхан меняется в лице, вскакивает. Помимо вспыхнувшего в глазах пламени в меня вонзается прицел лазерного пистолета.
— Прекратите это немедленно, или…
Договорить он не успевает, потому что дверь вылетает, как от удара драконьей лапы, отбрасывая стоящих по обе стороны мужчин в квартиру. Из дымной завесы вырывается лазерный луч и ударяет в грудь первому пытающемуся подняться мужчине. В том, что он уже не поднимется, сомнений нет, второй стреляет наугад, в клубящийся густой дым. Я ничего не слышу, в ушах словно ваты набили, разве что чувствую, как меня перехватывают, рывком вздергивают на ноги, в висок упирается холодная сталь.
В ту же минуту, как луч врезается в лицо второго мужчины, из дыма в квартиру шагает Бен, включается пожарная сигнализация, и нас окатывает дождем.
— Назад, Эстфардхар, — цедит тот, кто держит меня, — или я ее пристрелю.
— Ты ее и так пристрелишь, — отвечает Бен и вскидывает лазерный пистолет.
Луч смотрит мне прямо в грудь, когда на удерживающего меня мужчину с визгом и верещанием бросается невесть откуда взявшаяся Гринни. Он отбрасывает ее одним ударом ноги, виаренок ударяется о барную стойку и меховым мешочком падает на пол.
— Не-е-ет! — ору я, и хотя мой голос доносится, как из-под земли, я на миг еще и слепну. Потому что вспышка, исходящая от меня, пламенем вспарывает пространство.
В квартире мгновенно становится невыносимо холодно, вода замерзает на лету, «сигнализационный дождь» превращается в иглы нависших над нами сталактитов.
Опомниться заставляет только шипящий звук выстрела, и следующий за ним хруст.
Мужчина отваливается от меня в прямом смысле: он весь покрыт инеем, губы — ледяной коркой.
— Лаура, — говорит Бен, отбрасывая пистолет и шагая ближе. — Лаура…
— Нет, — шиплю я, выставляя вперед руки. — Не подходи. Слышишь?!
