Покушение на Солливер Ригхарн?!
Одновременно со мной? Точнее, с тем, что меня пытались убить?!
— Это не случайность?
— В этом нам тоже предстоит разобраться. Что, признаюсь, будет нелегко. У меня состоялся непростой разговор с правящим Раграна. Бермайер сообщил, что отчим Бена всю эту игру провел за его спиной. Сейчас он исчез, на заседании Мирового сообщества Бермайер изъявил желание быть подвергнутым ментальному допросу, чтобы исключить неприятные последствия случившегося для Раграна. Разумеется, он окажет максимальное содействие в его поиске и поимке, но предполагаю, что со знаниями и навыками теневой разведки Эстфардхара-старшего это будет не так легко.
— Зачем вы все это мне рассказываете?
— Потому что вы достойны правды, Лаура.
За вторым кольцом боевого транспорта и вершинами оставшихся позади смотровых башен видны парящие над пустошами драконы. Отсюда до них далеко, но кажется, я чувствую их пламя, его силу даже отсюда.
— Они чувствуют приближение лидера, — коротко комментирует Халлоран. — Чужого, но лидера.
Я этого лидера тоже чувствую: когда флайсы опускаются на растрескавшуюся от солнца землю, меня начинает знобить.
Знобить!
В Зингсприде.
Халлоран касается наушника, выходит из флайса. Я выбегаю за ним. Именно выбегаю, потому что меня подбрасывает — как пружиной.
— Лаура, вам лучше остаться во флайсе, — произносит он, а я вижу на фоне вспышек пламени — красных драконов, стальной отблеск.
Этот отблеск увеличивается в размерах, приближается, и вот уже виден размах крыльев.
— Возвращайтесь во флайс, Лаура, — с нажимом повторяет Халлоран.
Ко мне тут же приближаются двое из нашего сопровождения.
Вокруг нас столько иртханов, что меня уже штормит от пламени, а Торн все ближе, ближе и ближе.
Меня чуть ли не силой усаживают во флайс, и мне приходится пригнуться, чтобы продолжить смотреть. Чем он ближе, тем сильнее меня знобит. Тем сильнее что-то внутри тщетно пытается раскрыться, подавленное препаратом.
Проходит, кажется, всего несколько мгновений — или несколько бесконечно долгих минут, когда шлейф из красных драконов остается позади, а на нас падает огромная тень. Я даже не представляла, что тень может быть настолько огромной. Не говоря уже о том, кто ее отбрасывает: дракон начинает снижаться, и я впервые в жизни чувствую себя такой крохотной.
Когда он садится, флайс вздрагивает от потоков воздуха, пыль и мелкие камни жалят стекло.
Я смотрю на него, не в силах поверить своим глазам: на огромного, мощного зверя, кажется, заполняющего собой всю пустошь. Чешуя, иссиня-ледяная, сверкает на солнце, охлаждая дрожащий от столкновения жара и холода воздух. В тот момент, когда пронзительно-синий взгляд врезается в меня, я словно перестаю быть собой, Лаурой Хэдфенгер, Лаурой Фил, человеком, иртханессой или кем бы то ни было еще.
Рывком распахиваю дверцу флайса и бросаюсь к нему.
— Назад, ферна Хэдфенгер! — я даже не успеваю понять, кому принадлежит этот крик, потому что голоса вокруг вдруг становятся едины, как автоматизированные.
Кто-то бросается мне наперерез, но этот кто-то тут же рывком подается назад, потому что дыхание дракона выстилает стену ледяного пламени между нами.
— Всем не двигаться!
Это тоже чей-то приказ, но его поглощает треск ледяного пламени теперь уже слева от меня.
Я иду по этому коридору, вдоль пламенно-ледяных стен, под моими ногами потрескавшаяся от жары пустошь становится ледяной пустыней. Этот взгляд притягивает меня как магнитом, взгляд, и странное чувство внутри, которому я не могу найти объяснения. Безграничное, бесконечное чувство единства, ощущение, что внутри меня глубокая пустота, и с каждым шагом она заполняется.
Сумасшедшей силой, пламенем, мощью, сливая, спаивая нас воедино, как нечто, что не может существовать по отдельности.
Дракон, который стоит передо мной, закрывает собой все, даже небо. Рядом с ним просто невыносимо холодно, но когда я протягиваю к нему руку, он опускает голову. Из ноздрей вырывается тонкая струйка дыма, скользящая по запястью, как воздух из кондиционера.
Он почти касается моей ладони, когда неожиданно в меня ударяет недоверием… и болью. Такой немыслимой болью, что я захлебываюсь от нее, а в следующий миг харргалахт Бена на груди вспыхивает под ударом ледяного пламени. Дракон вскидывает голову, и его рычание, раздирающее меня на части, выбивают из сердца удары, а из легких — воздух.
В то же мгновение стены огня гаснут, кто-то перехватывает меня за талию и тащит назад, а вокруг дракона вспыхивает ледяное пламя. Его столько, что перед глазами двоится, или мне так кажется, но мир начинает меняться — а точнее, меняться начинает сам зверь. Крылья смыкаются, пока не превращаются в узкую линию, тают. Следом растворяется в огне чешуя, дракон встает на задние лапы.
— Во флайс, — говорит кто-то.
— … ее…
— Срочно!
Короткие отрывистые фразы никак не складываются воедино, я рвусь из удерживающих меня рук до тех пор, пока меня не усаживают на заднее сиденье флайса — силой. Почти закрывая мне то, что происходит там, за его пределами. Я на миг замираю, потому что перед глазами — лицо Сэфла, а в его глазах — лед. Буквально. Полосы вертикальных зрачков делят радужку на две части, он смотрит на меня в упор, и я понимаю, что ледяное пламя погасил именно он.
Это длится секунды, потом Сэфл резко подается назад, и дверца флайса захлопывается. Раздается щелчок блокировки.
Не в силах в это поверить, дергаю дверь: снова и снова. Бесполезно.
Она не поддается, равно как и стекло, по которому я колочу кулаками — в спину Сэфла.
Но вот он чуть сдвигается в сторону, и в яростном сиянии пламени я вижу уже не дракона, а человека. Точнее, иртхана.
Торн шагает по льду босыми ногами, подхватывает плед, который ему подают. Теперь я вижу еще и Халлорана, который идет к нему, и в этот момент оживает наушник управляющего флайсом военного. Спустя несколько секунд — мотор.
— Нет! — кричу я. — Нет, нет, нет! Вы не имеете права меня увозить!
— Ферна Хэдфенгер, я действую по протоколу.
Флайс начинает подниматься ввысь, и я перехватываю взгляд Торна — ледяной, холодный, чужой. Лишь на миг, он больше не смотрит в мою сторону, что-то говорит Сэфлу и шагает к Халлорану. Это последнее, что я вижу здесь, потому что флайс разворачивается, зацепив обзором кружащихся вдалеке над пустошью драконов, и направляется в сторону города.
Я сижу неподвижно, кольцо боевых флайсов остается позади, второе еще только приближается. Во мне все еще тоненько бьется что-то. Что-то, чему я не могу найти определения, подобрать слов. У меня чувство, что часть меня оторвали, выдрали из самого сердца, и оставили там.
