Вещий Олег смотрел то на серп, то на Маргариту и молчал.
– Этот человек мне дорог.
– Муромец? – Наставник обрел дар речи.
– Они друзья, – хмыкнула Ася.
– Эта реликвия принадлежала Маре, как и мой серп, – продолжила Маргарита. – Я его хранительница, а потому должна буду передать серп своей дочери. Но в знак благодарности за ваш поступок я обещаю, что, если у меня никогда не родится дочь, после моей смерти серп вернется в семью, которая сумела сохранить другие дары Мары и которая доказала свою верность и свое благородство.
Маргарита вынула серп из ножен и провела по ладони лезвием, кровь посыпалась яркими бусинками.
– Вот моя клятва, – сказала Маргарита, и ей показалось, что она объясняет это скорее самой себе.
– Зачем кровь?! – не выдержала Звездинка. – Наша магия ее не требует!
Но Олег остановил ее:
– Не волнуйся, Ася… Это древняя клятва. Слишком древняя, чтобы считаться с нашим колдовством.
Он смотрел на юную воспитанницу, которую запомнил острой на язычок хохотушкой, но видел перед собой уже не ее, понимал, что голос, обращенный к нему, звучит через века, чувствовал, как под ногами твердый пол превращается в могильную землю, как все уходит в нее, чтобы однажды вернуться вновь. Серп больше не притягивал взгляд, не будоражил воображение. Покровительница рода знала, где он и у кого, и считала, что так и должно быть до тех пор, пока положение дел не изменится.
– Спасибо, – прошептал он. – Я принимаю твою клятву. – Он протянул руку и сжал окровавленную Маргаритину ладонь. – А теперь позволь остановить тебе кровь, милая. После же ступай домой и выпей чаровник, я сообщу Густаву Вениаминовичу, чтобы он прислал с домовым.
* * *
Утром Василиса, ее мама и бабушка ходили мимо гостиной на цыпочках, тихонько позавтракали на кухне, но потом все же пробрались в комнату и уселись за стол.
– Для чего здесь Муромец? – в который раз, но теперь одними губами спросила Ирина Станиславовна у дочери.
– Сам расскажет. – Та снова пожала плечами и улыбнулась.
Митя под пледом зашевелился. Василиса вышла из-за стола и присела у дивана.
– Эй, – еле слышно протянула она. – Проснулся?
– Что? – Он подскочил и заморгал, скинув с себя плед. – Ого! Привет!
Митя обхватил ее руками и прижался губами к ее лбу.
– Где это мы?
– У меня дома. – Василиса едва сдержала смех, заметив вытянувшиеся лица родни. Теперь-то они начали догадываться, о чем их девочка и самый богатый наследник хотели им рассказать.
Смысл слов наконец дошел до Мити, он отпрянул и огляделся. Сфокусировав взгляд на сидящих за столом женщинах, он буквально подпрыгнул и нервно пригладил растрепанные кудри.
– З-здравствуйте! Извините!
– Все хорошо! – спохватилась Василисина мама и зачем-то тоже встала. – Мы рады, что вы в добром здравии.
– Я-а-а… – Митя растерянно оглядел себя. – Можно мне умыться?
– Идем, я провожу. – Василиса взяла его под руку и повела на второй этаж, перед этим строго наказав маме и бабушке никуда не уходить.
Через четверть часа умытый и причесанный Митя наконец вернулся в гостиную, где его терпеливо ждали. Он вспомнил, как здесь очутился, и понял, что вчера так и не поговорил с Василисиными домочадцами. Теперь надо было рассказать и о Вече, и о планах, которые они с Василисой успели настроить.
Мама и бабушка слушали, не перебивая.
* * *
Густав Вениаминович уже собирался покинуть особняк Рублева, когда вдруг увидел Веру Николаевну. Главная наставница появилась незаметно, словно выросла из паркетных досок под ногами. Конечно же, ее привел в гостиную молодой слуга Рублева, но Густав Вениаминович не слышал ни дверного звонка, ни шагов. Стало ясно, что старый Яромир Рублев не просто так пригласил на чаепитие Ирвинга – нет, раз здесь появилась и Велес, значит, разговор предстоял серьезный.
– Вера Николаевна, спасибо, что направили ко мне вашего лекаря! – воскликнул Рублев с самой миролюбивой улыбкой, и это на мгновение сбило целителя с толку. – Густав Вениаминович сотворил чудеса с моими суставами. В нынешнее ненастье я бы по-другому не справился.
– Что вы имеете в виду под ненастьем: погоду за окном или то, что творится после Вече? – Велес опустилась в кресло. – Целитель Заиграй-Овражкин оказался в опале, так я понимаю? Неужели то, что он позволил Мите Муромцу оставить в своем доме какие-то личные вещи, так вас задело?
Рублев, словно не расслышав вопросов, громко отхлебнул лечебный отвар. Плечи его едва заметно вздрогнули. Ирвинг усмехнулся: ему самому явно недоставало подобного дипломатического таланта. С момента последней встречи с Огнеславом он не мог перестать думать о хрупком равновесии сил. Именно потому и пришел в этот вечер к Яромиру, но ситуация не прояснилась. Естественно, Совет Старейшин не хотел даже думать об объединении. Однако озвучить отказ было труднее, чем обычно, словно за собой тот тянул непоправимое.
Ирвинг слишком долго возглавлял небольшое Светлое сообщество и знал, почему вопреки всем решениям, которые он порой принимал своевольно, Совет Старейшин ни разу не заговорил о том, чтобы сменить предводителя. Ирвинг чувствовал грань. Интуитивно мог балансировать на тончайшей черте и вести за собой остальных. Не превращать последователей в воинов Света, крушащих на своем пути все зло: и настоящее, и мнимое. Но и не делать послаблений в магии. Наоборот, он настаивал, чтобы список переходного колдовства для воспитанников уменьшался, чтобы ценность даже крошечных живых существ не подвергалась сомнению, чтобы к малым магическим народам колдуны относились с добротой и пониманием. «Может, еще и нежить впустим в наши дома?» – когда-то давно откликнулось Вече голосами нескольких старейшин. И взгляд Ирвинга упал на побледневшее лицо целителя Заиграй-Овражкина, про жену которого расползались нехорошие слухи. На выпад старейшин он не ответил, но предложил целителю должность хранителя. Тогда он был уверен в правильности каждого своего действия. Сейчас же сомнения выели его сердце без остатка.
– Ситуация непроста, – наконец нарушил затянувшееся молчание Рублев, и Ирвинг вернулся в реальность. – Все встало с ног на голову. Муромцы отказываются от главного наследника, Долгорукие внезапно становятся чуть ли не самым богатым родом, Вещий Олег принимает сторону молодого Муромца… Тучи сгущаются.
– Да, кажется, будет дождь. – Вера Николаевна отодвинула тяжелую портьеру и выглянула в окно. – И не только над Росеником. Я говорила с главными наставниками Китежа и Дивноморья – все ждут необычного Посвящения в этом цикле, причем скоро. А как вы знаете, Посвящение проходят не только юные воспитанники, но и все сообщество – каждый своим путем.
– Да уж, перед этим Посвящением произошло слишком много. Чего стоит разоблачение Анатолия Звездинки! Я даже представить себе не мог, что один из нас может оказаться предателем! Интересно, что он успел передать Старообрядцам? И долго ли был осведомителем?
