Сева поставил перед ней чашку.
– Сожалею.
Она кивнула, не зная, что на это сказать.
– Я готов был согласиться. Но Муромец воспротивился.
– Готов был согласиться?! – Полина глотнула чаю, обожглась и подавилась. – Почему?
– А тебя это волнует? – Он улыбнулся.
– Меня волнует Анисьино счастье!
Сева неопределенно дернул бровями, и взгляд его, направленный на чайник, расфокусировался.
– Как вообще потусторонние относятся к свадьбам? – внезапно спросил он. – Как это у них принято?
– Что именно?
– Ну… брак, церемонии, традиции. Что они об этом думают? Обязательно ли это вообще… Вот ты бы вышла замуж, если бы осталась жить с ними?
Полина изумленно моргнула. Вот уж от кого, а от Севы было неожиданно услышать подобный вопрос. Он явно отвлекал ее от Анисьи, но тему можно было бы придумать и другую.
– Глупо решать, вышла бы ли я замуж, если я даже не знаю, за кого. И неважно, жила бы я с потусторонними или здесь – ответ один.
– Ладно, если это принципиально – за кого… – хмыкнул Сева, как будто именно это ему принципиальным не казалось. – Например, за Попова? – Его фирменный взгляд не изменился, и Полина стушевалась.
– Ну… – пробормотала она. – Не знаю.
– Как это не знаешь? Легко же представить. Вероятно, он предложит тебе, если вы будете и дальше встречаться.
– Но… – попыталась возразить Полина. Предательский румянец залил ее щеки. – Не думала об этом. Как-то неожиданно. И он не потусторонний. Ты спрашивал о них.
– А если бы тебя поставили перед фактом, что собираются выдать замуж за наследника древней фамилии? Вот как Марьяну или Анисью? – не унимался Сева. Полина уже устала гадать, что это на него нашло и зачем ему такая информация.
– За кого? – зачем-то уточнила она, хотя секунду назад уже выяснила, что имя кандидата задачу не облегчает.
– Да за кого угодно! – теряя терпение, воскликнул Сева. – Ну хоть за меня.
Вместо ответа Полина судорожно отхлебнула чай.
– Сева? – раздался в дверях голос Даниила Георгиевича. Полина уже несколько минут слышала в холле какие-то звуки и даже различила хлопок входной двери, но разговор так взволновал ее, что она не придала этому значения. – Полина? Ты уже здесь? Сева, к тебе пришла Таня. Забыл о времени?
– Ч-черт. – Заиграй-Овражкин поднялся из-за стола и, не взглянув на Полину, что, впрочем, как раз ее не удивило, выскочил из кухни.
Даниил Георгиевич достал себе чашку и уселся напротив Водяной колдуньи.
– Не против, если мы приступим через несколько минут? Мне нужен небольшой перерыв. – Он махнул рукой, и кухонная дверь беззвучно закрылась. – Прости, что прервал ваш разговор.
– Ничего страшного! Разговор все равно был странный.
– Да, я слышал, признаюсь.
Он налил чаю и приготовился было сделать глоток, как вдруг отставил чашку и уставился в нее. Брови его недоверчиво съехали к переносице и удивленно выгнулись. Целитель оглянулся, пробежал глазами по закрытым шкафчикам и разделочному столу, будто искал следы преступления.
– Ты это пила? – наконец спросил он, но тут же заметил ее опустевшую чашку и добавил: – И как тебе?
– Вкусно, – сказала Полина. Это был привычный травяной чай с какими-то интересными нотками в аромате.
– Так вот. Про ваш разговор. – Целитель отодвинул чашку, и лицо его приняло безоблачное выражение, словно никаких удивительных мыслей о чае секунду назад не было. – В нашей семье тема брака – скользкая. Но ты правильно делаешь, что не ведешься на провокации. – И, заметив сконфуженный взгляд Полины, добавил: – Ты же знаешь о Севином происхождении, ты сама говорила. В этом все и дело. Ты видела эту девушку, которая сейчас у нас?
– Однажды.
– Замечала ее шрамы?
– Да. На лице. – Полина почувствовала озноб. Ей не нравилось, как поворачивался разговор.
– На теле этих шрамов гораздо больше. Догадываешься откуда?
– Нет…
– Это сделал мой сын.
Наверное, он ожидал какой-то особенной реакции, но Полина не шелохнулась. Нельзя сказать, что это известие сильно ее удивило. Ей даже показалось, что она успела догадаться, в чем дело, еще до того, как он это сказал.
– Но как? – выдавила она. – То есть… зачем?
– Чувства сирены – необычная вещь. Мы по привычке зовем это страстью или даже любовью, но это лишь метод охоты. Он просто спутал влечение и голод. Говорят, по ощущениям это очень похоже.
Даниил Георгиевич расстегнул верхнюю застежку кафтана и отогнул ворот, обнажая длинный белесый шрам – не слишком заметный на первый взгляд.
– Это сделала ваша жена? – спросила Полина. Ей вдруг вспомнился ночной кошмар: она лежит на грубых досках, руки ее в крови, и кто-то должен убить ее в следующую секунду. Неужели этот сон был про сирену? Как и тот, где ее зашивали в шкуру нерпы? Что же это за наваждение?
– Бывшая жена. Алиса.
– Алиса! – повторила Полина. Какое смешное сказочное имя! Девушка с фотографии: темные короткие волосы слегка растрепаны, улыбка и счастливая, и холодная одновременно.
– Эти шрамы не самые обычные. Избавляться от них непросто. За этим Таня и ходит к нам.
Полина молча уставилась в чашку. Пить расхотелось.
– Я благодарен тебе за то, что, зная тайну Севы, ты никому ее не выдала. Он и так в сложном положении. Никто не любит сирен – все только попадают под их чары. Но чарам можно противиться. У тебя есть чувства к моему сыну? – вдруг спросил целитель.
Вопрос стал полной неожиданностью. В горле пересохло.
– Д-дружеские, – пробормотала она.
– Тем более! Значит, ты точно все поймешь! Сева должен сделать хорошую партию, ты согласна?
– Ну… наверное…
– Он должен стать уважаемым целителем и нормальным членом нашего сообщества. Он талантливый колдун, ему открыты все пути! Но один неверный шаг может все испортить. Он сможет спасти наш род, нашу древнюю фамилию. Восстановить справедливость. Поэтому ему нужна невеста. Богатая наследница и ее уважаемая семья.
– Если вы намекаете на брак с Анисьей, то шансов нет. Она этого тоже не хочет.
– Да что не так со всеми этими молодыми Муромцами! – разочарованно выдохнул целитель.
* * *
Весна постепенно перетекла в лето, и воспитанники заполонили берега Нищенки. Полина практиковалась у реки так часто, что порой даже пропускала Боевую магию. Теперь она всегда брала с собой зеркало, но так и не решилась еще раз испробовать пространственные чары. Воспоминания о приступе, случившемся в Зорнике, и о зловещей темной фигуре, недавно мелькнувшей в отражении, пересиливали желание.
