– Не вспомяну таковского. Грила, что тебе надобно зайти да сорвать сей плод, а не в рот его совать.
– А еще про ходоков, что сюда хаживали, тоже подзабыла рассказать? Ведь ни один же из них не вышел!
– На кой тебя попусту стращать? Кто они – тьфу! И кто ты? Не сомневалась я в тебе, Данила, потому по пустякам тревожить не стала. И… как в воду глядела.
– Ну да, в воду она глядела. Да я здесь последних остатков здоровья лишился. Думаешь, мне хоть немного полегчало? Что с этим лимоном сотворить нужно?
– С чем? – переспросила кикимора.
– С плодом диковинным!
– Да хоть в карман себе положи, – ответила старуха нарочито равнодушным тоном. – Сей плод зело полезен, но не для всех.
«Вот же бабка! Едва не угробила – и никаких угрызений совести! И претензий не предъявишь, у нее свои понятия, а я все пытаюсь с человеческими мерками ко всякой нечисти подойти. А с другой стороны – где мне взять нечеловеческие мерки, если иногда и леший, и его подруга ведут себя ну точно как люди. Правда, чудаковатые немного. Похоже, я ей только что добыл нечто ценное. Что ж, самое время поговорить об одной русалке. Теперь пусть только попробует отказать – лимон ни за что не получит!»
– Надеюсь, мне он поможет?
– Не тревожься, найдем управу мы на твою хворь, а пока погоди малость. Мне кое с кем покалякать надобно. – Старушка подошла к деревцу, уперла руки в боки и, топнув ногой, произнесла: – А ну явись, аспид!
«Это еще что за хрень? – Еремеев увидел себя, только полупрозрачного. И этот тип стоял, понурив голову и ковыряясь носком сапога в почве. – Этот, что ли, меня убить собирался?!»
– А ну скинь чужой облик, пакостник! Гадаешь, не посмею морду твою наглую отдубасить?
– Мою посмеешь, а его – вряд ли, – ответил призрак.
Кикимора перевела взгляд с призрака на человека и обратно, ухмыльнулась и продолжила беседу:
– Правда твоя. Вот и кончилось твое затворничество, лихоманец. Готов мне клятву верности дать?
– А есть выбор? – уныло пробасил проигравший.
– Имеется, милок, как не быть. Либо клятва, либо сгинешь вместе с островом сим, он ныне в моей власти.
Погибать дух не желал, поэтому пришлось поклясться. И опять засверкала молния, прогремел гром… По окончании ритуала довольная кикимора поманила к себе Еремеева:
– Сей лихоманец хоть и пакостник, каких поискать, но силу великую на островах болотных имеет. Особливо на этом. Гадаю, с твоей хворью он враз совладает. Токмо не вздумай плод ему возвертать.
Александр засунул руку в карман и сжал добычу в кулаке.
– Вообще-то он меня убить грозился.
– Нашел кому грозить, лихоманец. Это ж сам Данила! – Старуха многозначительно подняла крючковатый палец кверху. – Он таких, как ты, десятками упокоивал.
– Однако и на него управа нашлась, – возразил призрак, не торопясь сбрасывать чужой облик. – Я же вижу, как ему каналы потрепало.
– Видит он! Ты бы узрел его супротивника.
– И кто таков?
– А про то тебе ведать не надобно, лихоманец. Ты по моей воле Данилу излечить должен. Вот и приступай!
«Ну да, сначала я по ее воле ступил на его территорию и едва не скопытился, а теперь с ее подачи призрак меня лечить станет? И ведь нельзя показать, что боюсь. Я ж тут чуть ли не самый крутой».
Когда полупрозрачный двойник принялся вихрем кружить вокруг Еремеева, у того даже в глазах потемнело от жара, охватившего все тело. Показалось, будто его засунули в парилку да поддали парку по максимуму. Александр с трудом держался на ногах, но лишь до тех пор, пока жар не схлынул. А потом сразу рухнул на землю.
– Ты чего сотворил, аспид? – сквозь туман человек слышал голоса.
– Каналы я ему починил, госпожа. Токмо на это занадобилась, считай, вся его энергия жизни.
– Ну так наполни.
– Без плода диковинного не смогу.
– Ах ты ж, злыдень!
Еремеев почувствовал костлявую руку на груди. Сознание начало проясняться – кикимора накачала его природной силой болот.
– Вставай, Данила, поспешать надобно. Моя сила в тебе надолго не удержится, к болотному источнику идти надобно.
«И что сейчас со мной было – лечение? И кто же его учил так лечить? Прямо не врачеватель, а эскулап какой-то. Из тех, которые одно лечат, другое калечат! А может, он специально, чтобы отомстить? Я ведь лишил его чего-то очень важного – свободы».
Призрак стоял неподалеку и с самодовольной ухмылкой смотрел на пациента.
Александр по-прежнему продолжал сжимать плод в кулаке. Подумав немного, он вытащил трофей из кармана и произнес:
– В тех местах, откуда я прибыл, принято лекарей одаривать ценными подарками в благодарность за исцеление. Но токмо искусных лекарей. А потому ты, лихоманец, или как там тебя, останешься без того, что я хотел тебе вернуть. Прощай.
Еремеев поднялся, с удовлетворением заметив, как изменился в лице его двойник, и направился за кикиморой.
– Ты взаправду хотел его плодом одарить? – с тревогой в голосе спросила старушка, когда они удалились от островка.
– Нет, конечно, но пусть теперь помучается. Не все ж ему других дурить.
– Уважаю, – только и произнесла бабка.
Поскольку шли они обычной тропкой, а не зачарованной, Александр решил, что настало самое время для важного разговора.
– Что это за тип? – начал издалека Еремеев.
– Лихоманец, – проворчала кикимора, – из болотников.
– Ежели думаешь, я понял, о чем речь, то ошибаешься.
– Да, – махнула рукой старуха, – сперва был топляком из этих, шибко умных, все по болотам лазил, выискивал что-то, пока не свиделся с моими русалками. Те проводили до омута, где он и утоп.
– Ученый, что ли? Утонул и стал топляком? – переспросил Александр.
– Я и говорю – дюже умный, а потому из топляков до болотников быстро дорос. Чего ему не хватало, не уразумею. Сызнова за свое принялся, все омуты облазил, пока не отыскал самый глубокий, да в нем и утоп еще раз. Намеренно.
– Болотник утонул в болоте?!
– Как ему сие удалось, домыслить я не смогла, а он, аспид проклятый, обратился в нечто, чему и названия нет. Да еще силу получил огромную, но владеть ею мог токмо на островах моего болота. Вот и захапал кусок суши в центре самой глубокой топи, куда мне, хозяйке болот, сумел путь закрыть. Ты гляди, о том лешему не проболтайся, а то я сраму не оберусь.
– Не скажу, но… при одном условии, – Еремеев решил, что самое время перейти к делу.
– Что за условие? – удивилась бабка.
– Помнишь ту русалку, чей камень мне помог стагаза прикончить?
