Небольшая кучка журналистов подмазывалась к людям и через задушевные разговоры пыталась вывести человека на размышления об этичности мероприятия; были ли мы виноваты в использовании трагичной истории или мы документировали важное историческое событие? Тот факт, что многие из нас были сильно привязаны к Курту, делал проблему болезненной, а отказ близких от общения со средствами массовой информации еще больше усугублял ее. Расцвет бульварной журналистики испортил нам нашу собственную работу, но он также разозлил сиэтлцев, сделав журналистов, по словам одного инсайдера, «настойчивыми засранцами».
Чарли Кэмпбелл из Pond, группы Sub Pop из Портленда, штат Орегон, сказал: «Мне позвонила женщина из какого-то журнала, а я ведь даже не знал этого парня. Я просто хотел сказать, что именно такие разговоры и убили беднягу».
– Высшие силы забрали одного из «наших», – добавляет Рон Рудзитис, певец и гитарист группы Love Battery. – Это довольно обидно.
В пасмурный воскресный день, когда друзья и семья Курта присутствовали на его похоронах неподалеку, в парке в центре Сиэтла, в тени башни Спэйс-Нидл, состоялась поминальная служба. На шатровой сцене стояли скромные букеты цветов и других пожертвований. На бутлеге сингла Lithium была надпись: «Эта песня придала мне сил во время трудного расставания…»
В маленьком букетике цветов лежал миниатюрный пластмассовый дробовик. Перед примерно семью тысячами скорбящих поклонников пел священник, поэт читал стихи, трио местных диджеев предалось воспоминаниям, кризисный менеджер что-то эмоционально рассказывал, а диджей читал горько-сладкое письмо от дяди Курта Ларри Смита, брата второй жены Дона, с его воспоминаниями о Курте в подростковом возрасте. Смит начал с того, что его дед был высокого мнения о Курте и очень любил его общество.
– Однажды дедушка пригласил Курта на одну из наших поездок на рыбалку. Мы стояли в нескольких сотнях футов друг от друга вдоль берега реки Веначи. Внезапно мы услышали эту ужасную смесь криков, трелей и воплей Курта, который стоял выше по течению и скрылся из виду. Дедушка велел мне бежать туда и помочь Курту, который, должно быть, поймал большую рыбу. Когда я добрался до Курта, его леска даже не была в воде. Я спросил Курта, что происходит, а он просто посмотрел на меня своими пронзительными голубыми глазами и, широко улыбаясь, сказал: «Я просто пытаюсь напрячь голосовые связки, чтобы получше кричать».
– Курт не чувствовал общей формы общества в лесозаготовительном городке, и поэтому его избивали люди, которые не понимали его. Однажды я услышал, что Курт подрался в нескольких кварталах отсюда. Когда я прибежал на то место, драка уже закончилась, однако я услышал от друга, что на Курта напал здоровенный 250-фунтовый лесоруб. Очевидно, Курт даже не сопротивлялся. Он просто показывал хулигану соответствующий жест рукой каждый раз, когда его сбивали с ног, пока хулиган все-таки не сдавался. Это вызвало бурные аплодисменты толпы.
– На ум приходит чудесная картина. Когда я выглянул из окна во двор, там был Курт с каким-то приспособлением на голове, напоминающим шляпу из фольги, крадущийся по двору в сопровождении полудюжины смеющихся малышей. У Курта была улыбка на миллион долларов, и я могу сказать, что он определенно был в нирване.
– Я надеюсь, что эти маленькие примеры счастья покажут, что, хотя Курт и испытывал боль в подростковом возрасте, он все же не позволил этой боли помешать ему любить жизнь в полной мере. Мы никогда не должны осуждать Курта за то, что он нас покинул. Вместо этого мы должны заглянуть внутрь себя и поблагодарить его за то, что он любит нас настолько, чтобы разделить с нами свои чувства. Давайте запомним, что никакая боль не должна мешать нам любить жизнь. Мы все должны уважать значимость нашей собственной жизни, а также жизни других людей.
Но самые мощные сообщения были от двух человек, которых там не было. В своих записанных на пленку речах Крист и Кортни послали два совершенно разных сообщения. Крист сделал краткое, но замечательное заявление об равноправном духе панк-рока, который отстаивал Курт.
– От своего имени, а также от имени Дэйва и Пэта, я хотел бы поблагодарить вас всех за проявленную заботу. Мы помним Курта таким, каким он был, – заботливым, щедрым и милым. Давайте оставим эту музыку с нами. Она будет у нас всегда, навсегда. У Курта была определенная этика по отношению к своим поклонникам, которая укоренилась в образе мышления панк-рока. Ни одна группа не является особенной, ни один музыкант не принадлежит к королевской семье. Если у вас есть гитара и большая душа, просто играйте что-нибудь и делайте это всерьез. Вы – суперзвезда, подключенная к звукам и ритмам, которые уникальны и универсальны для человека. Черт возьми, используй свою гитару как барабан, просто поймай ритм и позволь ему исходить из твоего сердца. Именно на этом уровне Курт говорил с нами – в наших сердцах. И именно там он и его музыка будут всегда, навсегда.
Бессвязное, как обычно, послание Кортни было любовной тирадой, наполненной любовью и гневом, негодованием и жалостью, которое все чувствовали. Это довело большую часть толпы до слез, заставив практически каждого из 7000 человек дрожать от эмоций. Кортни была самой собой, и она не могла не добавить своих возражений. Хотя иногда они казались чересчур горькими и даже сомнительными, как и любой хороший музыкант-Кортни была честна; она отражала самые глубокие чувства всех присутствующих. Это был своего рода диалог, поэтому я представлю его таким образом.
Кортни: я действительно не знаю, что сказать. Я чувствую то же, что и все вы. Но если вы, ребята, не думаете, что, когда я сидела в этой комнате, пока он играл на гитаре и пел, и чувствовала себя такой польщенной, находясь рядом с ним, то вы сошли с ума. Так или иначе, он оставил записку. Это как письмо к гребаному редактору. Я не знаю, что случилось. Я имею в виду, что это должно было случиться. Но это могло случиться, когда ему было сорок. Он всегда говорил, что переживет всех и доживет до ста двадцати лет. Я не собираюсь читать вам всю записку, потому что это не ваше гребаное дело. Но кое-что из этого относится и к вам. Я не думаю, что его достоинству навредит прочтение этого отрывка, учитывая, что он адресован большинству из вас. Он такой засранец. Я хочу, чтобы вы все сказали «мудак» очень громко.
Толпа: мудак!
Кортни: эту записку довольно легко понять. Все формулировки взяты из Punk Rock 101.
Курт: на протяжении многих лет мое первое знакомство со, скажем так, этикой, связанной с независимостью и принятием вашего сообщества, оказалось очень верным. Вот уже два года я не испытываю такого волнения больше ни от чего, кроме как от прослушивания музыки, а также от того, что я действительно что-то пишу. Я чувствую себя виноватым за все это. Например, когда мы находимся за кулисами, свет гаснет и начинается маниакальный рев толпы, это не влияет на меня так, как это было с Фредди Меркьюри (Кортни смеется), который, казалось, испытывал огромное удовольствие от восхищения толпы…
Кортни: ну на хрен, Курт, – тогда не будь рок-звездой, засранец.
Курт:… это то, чем я восхищаюсь и чему завидую. Дело в том, что я не могу обмануть никого из вас. Это просто несправедливо по отношению к вам или ко мне. Самое худшее преступление, которое я могу придумать, – это обманывать людей, притворяясь, что я получаю стопроцентное удовольствие.
