Одним из аспектов, за которым Курт тщетно пытался следить, была пресса. Понимая, что интервью – это еще одна грань его искусства, и попросту травмированный обвинениями Vanity Fair, Курт был сверхчувствителен к своим изображениям в средствах массовой информации. Малейший нюанс мог вызвать у него приступ паники. Однажды он позвонил мне рано утром, умоляя убрать кое-что из этой книги.
– Если ты будешь продолжать в том же духе, – сказал он, – я могу просто снести себе голову.
Это был список из пятидесяти его любимых альбомов.
Курт постоянно жаловался на то, что СМИ лезут в его личную жизнь, но, к сожалению, часто болезненная (хотя и не всегда правдивая) откровенность его музыки распространялась и на его стиль интервью. Казалось, что он не был знаком с фразой «Без комментариев». Он отвечал на все вопросы, которые я задавал ему по поводу этой книги, и откровенно говорил мне вещи, которые я должен был просить его убрать из записей.
Но личная жизнь была не единственной жертвой знаменитости Курта. Будучи иконоборцем, Курт не мог не столкнуться с еще одним стереотипом успеха – он потерял контакт с большинством людей, с которыми имел дело. Ни у кого из его друзей не было денег; вся их творческая и общественная жизнь, даже мода на гранж (оксюморон, если таковой вообще существовал), была основана на бедности. Курт знал, что богатство отдаляет его от старых приятелей и искажает их отношения. Когда зимой 93—94-го он купил «Лексус», давление со стороны сверстников заставило его вернуть машину и придерживаться своего верного старого серого «Вольво» с одной лысой шиной.
Действительно, дружба – одна из причин, по которой Курт остался в группе. Крист и Дэйв были самыми лучшими, самыми преданными друзьями, которые у него остались. И он не мог отрицать силу музыки, которую они создавали вместе.
Даже когда у Курта болел живот, он говорил, что боль обязательно пройдет во время выступления из-за выброса эндорфинов, который стимулировала в нем музыка. Вот почему он иногда бросался в барабаны в конце шоу – чтобы доказать, что не чувствует боли. Что он достиг нирваны.
Но в последний год своей жизни Курт явно отдалялся от того, что любил больше всего на свете. Он знал, что должен заново создать свою музыку. In Utero, признал Курт, был фактически ремейком Nevermind, только записанным в инди-стиле. Как однажды заметил Курт, The Beatles прошли путь от I Wanna Hold Your Hand до сержанта Пеппера всего за три года. Курт был способен на такой ошеломляющий творческий прогресс. Тот факт, что теперь, кажется, нет другого музыканта, который мог бы сказать то же самое, – просто еще одна сторона трагедии.
На шоу 9 апреля 1993 года в сан-францисском Cow Palace Курт обнаружил, что гримерку заполнила огромная свита. Он ссутулился на складном стуле у белой шлакоблочной стены. Рядом с ним стоял еще один стул, но никто не хотел просто плюхнуться рядом и заговорить с ним. Так что сел я. Он улыбнулся, поздоровался и усадил Фрэнсис мне на колени. Мы болтали о «Спиди-гонщике», одном из его любимых телешоу. Он спел мне песню, а несколько самозваных надзирателей обеспокоенно смотрели на нас. Обычно Курт играл на левой стороне сцены, но в этот вечер он решил сменить ее на правую.
– Это добавляет интереса, – объяснил он.
В то время это казалось немного банальным, но ретроспектива говорит об обратном. 23 июля 1993 года группа отыграла еще один концерт под высоким давлением, необъявленное шоу в Roseland Ballroom в Нью-Йорке для участников семинара по новой музыке. Все шло хорошо, несмотря на финал, болезненно разочаровывающий акустический набор. Два месяца спустя Nirvana второй раз появилась на Saturday Night Live. За кулисами Алекс Маклеод попытался очистить гримерную, которая была переполнена друзьями.
– Нет, чем больше, тем веселее, – спокойно возразил Курт. И все остались на своих местах.
В октябре Nirvana начали свое первое за два года турне по США. На второй гитаре был Пэт Смир, бывший участник легендарной лос-анджелесской панк-группы The Germs.
Пэт поддерживал мощную, но иногда беспорядочную атаку Курта с помощью коренастых, стремительных аккордов и страстной ведущей работы, а также добродушного и энергичного присутствия на сцене. Пэт также нашел себе другую, возможно, более важную роль – излучая удивительно бодрую крутизну, он нередко поднимал настроение Курту.
Но никто не мог поднять настроение Курта так, как Фрэнсис, которая путешествовала с Куртом, пока Кортни записывала новый альбом Hole. Дочь была буквально светом в жизни Курта – когда она была рядом, лицо Курта сияло, редкая улыбка расплывалась по его лицу, и вся комната наполнялась его радостью.
Группа решила сделать гастроли приятными – Nirvana выбрала для разогрева свои любимые группы, в том числе Breeders, Butthole Surfers, Chokebore, Half Japanese, Meat Puppets, Mudhoney и Shonen Knife. Они наслаждались двумя автобусами группы, хорошими отелями и массажистом. Парни запланировали много выходных и приводили с собой жен, невест и друзей. Может быть, именно поэтому они играли самые потрясающие концерты в своей карьере, трансцендентные шоу, где вы чувствовали, что ваши ноги не касаются земли.
В середине тура выходной в уединенном отеле в двух часах езды от Бостона привел всех в бешенство. Дэйв узнал, что легендарная панк-поп-группа The Buzzcocks играет в Бостоне, и мы всей компанией поехали туда, чтобы успеть на концерт. Немногие в клубе обратили внимание на миниатюрную фигурку в охотничьей шапочке Холдена Колфилда; те, кто заметил, просто улыбнулись ему. Потом, за кулисами, The Buzzcocks постоянно говорили, какая это честь – познакомиться с Куртом, но он мягко настаивал: «Нет, это для меня честь познакомиться с вами». Позже Курт болтался перед клубом, болтая с ребятами панк-рокерами, которые просто относились к нему как к равному, и даже не просили автографов. Курт был очень счастлив.
Не все находили его таким доступным. Пронзительные голубые глаза Курта, его угрюмость, вопрос о том, под кайфом он или нет, его слава и особенно его почти осязаемая харизма были чрезвычайно пугающими. Но, игнорируя все это и обращаясь с ним нормально, можно было увидеть доброго, милого человека, который искренне слушал, который был способен дать вдумчивый совет и утешение.
Я открыл для себя эти вещи, когда путешествовал с Nirvana в том туре в течение двух недель, отчасти чтобы просто увидеть людей, которые стали моими друзьями, отчасти чтобы побывать на величайших рок-шоу, которые я когда-либо видел, а также чтобы избежать некоторых личных и профессиональных кризисов. К тому времени, когда в начале ноября турне достигло Нового Орлеана, у меня возникли серьезные проблемы, и я нуждался в сочувствии. Из автомата на Бурбон-стрит я в полночь позвонил Курту. Он попросил меня зайти к нему в номер, чтобы поговорить.
Приехав, я застал Курта лежащим на кровати и смотрящим по телевизору концерт Пита Таунсенда с выключенным звуком. Стареющий Таунсенд, когда-то популярный гитарист, пел и играл с неподражаемым удовольствием.
– Посмотри на этого парня, – сказал Курт. – Его музыка уже не так хороша, но он все еще так увлечен ею. Жаль, что я не чувствую cебя так же.
