– Ему нужен пиар-имидж, – говорит Кортни о Курте. – Как будто он выскочка и слишком хорош для всех окружающих. Будь я ребенком, я бы потратила свои двадцать долларов на Alice in Chains и Chili Peppers, потому что я им нравлюсь. Для Курта я недостаточно хороша.
Конечно, Incesticide – это не полный сборник внеальбомного творчества Nirvana. В пластинку не попала замечательная Token Eastern Song, не вошедшая в сингл Blew, ошеломительный кавер на песню Wipers D-7, замыкающий Hormoaning, Even in His Youth, Here She Comes Now – кавер-версия Velvet Underground, записанная для лейбла Community, оставшиеся два трека с демо Кровера – Pen Cap Chew и If You Must, Curmudgeon с оборота сингла Lithium, не говоря уже об огромном количестве живых треков, записанных на концерте в Paramount на Хэллоуин 1991 года.
Видео In Bloom все еще крутилось в эфире MTV, и, опасаясь выгорания Nirvana, что было вполне возможно, ведь с момента выхода Nevermind прошло уже пятнадцать месяцев, Geffen/DGC решили не продвигать Incesticide, позволив фанатам самим обратить на него внимание. Размытые планы на сингл и видеоклип Sliver были набросаны и подготовлены. В феврале следующего года альбом стал золотым.
Между тем «хайп-машина» Gold Mountain сумела добиться статьи в журнале Spin, милое интервью с Куртом и Кортни, автором которой был Джонатан Поунман из Sub Pop, в которой не было сказано, что Поунману досталась часть доходов от последнего релиза предмета его интервью (Sub Pop получили долю от Incesticide как последнюю часть сделки по выкупу).
Конечно же, главную роль играл снимок для обложки. Хотя заголовок гласил: «Nirvana: Исполнитель года», на обложке красовался сильно отретушированный семейный портрет Кобейнов с мамой и папой, гордо убаюкивающими совершенно нормального на вид ребенка. Снимок был сделан непосредственно для органов опеки.
Популярность беззаботного клипа In Bloom как нельзя лучше подходила для того, чтобы снять всю остроту противоречий, закрутившихся вокруг Курта и Кортни. Газеты по всей стране сообщали, что 29 декабря Кортни подала в суд на Los Angeles Weekly из-за утечки ее медицинских записей. Многие газеты сообщали, что она просто подала в суд на больницу Седарс-Синай за публикацию записей, но согласно отчету, опубликованному в Los Angeles Times, в иске также названо имя врача Кортни и говорится о медицинском мошенничестве и халатности, вторжении в частную жизнь, неправомерное раскрытие медицинской информации, а также непредумышленное и преднамеренное причинение морального вреда. Иск был урегулирован во внесудебном порядке в апреле 1993 года.
Общественность не знала об этом, но борьба за свободную и законную опеку над Фрэнсис все еще продолжалась. Теперь Фрэнсис жила с Куртом и Кортни, но супруги должны были регулярно сдавать анализы мочи и социальный работник должен был их периодически проверять, убеждаясь, что они воспитывают своего ребенка достойным образом.
Курт говорит, что в 1992 году они с Кортни потратили миллион долларов – 80 000 долларов пошли на личные расходы, 380 000 долларов ушли на налоги; пара также купила довольно скромный дом за 300 000 долларов.
– Все остальное произошло из-за Линн Хиршберг, – говорит он, имея в виду счета за услуги юристов, которые у них накопились в попытках сохранить Фрэнсис и защитить свое имя. – Эта сука мне кое-что должна.
Глава без номера
Гнев, смерть и абсолютная безмятежность
После всего, что произошло, неудивительно, что Курт обнаружил, что быть профессиональным рок-музыкантом – это не совсем то, что он представлял себе, когда в одиночестве бренчал похабные панк-рок-песни в своей спальне в Абердине.
– Это стало моей работой, нравится мне это или нет, – говорит он. – Это то, что я люблю делать и чем я хотел бы заниматься всегда, но, честно говоря, я больше не получаю от этого такого же удовольствия, как раньше, когда я репетировал каждую ночь, предвкушая, как это будет выглядеть на сцене. Все совсем не так, как было в первые пару лет, когда я играл перед несколькими людьми, загружал фургон и отправлялся на рок-концерт, чтобы действительно играть. Это невозможно повторить, когда занимаешься этим на протяжении десяти лет. Уже нет того чувства.
– Я удивлен, что все это до сих пор меня волнует, – продолжает Курт. – Иногда я просто поражаюсь, что могу до такой степени наслаждаться этими ощущениями, когда у нас действительно хорошее шоу. Я чувствую себя очень хорошо и свободно, и на самом деле не имеет значения, нравится это публике или нет. Я абсолютно не думаю об этом, потому что обычно толпа одна и та же, где бы мы ни были. Обычно это связано с моим настроением – если я чувствую себя расслабленным и действительно хочу играть, и если это случается в то время дня, когда мне хочется играть, даже если это не концерт, то обычно все идет хорошо, и я очень ценю это.
Что происходит в голове Курта, когда он выступает на сцене?
– Это смесь всевозможных эмоций, которые я когда-либо испытывал, – говорит он. – Это гнев, это смерть и абсолютная безмятежность, такая же счастливая, как была, когда я был беззаботным ребенком, бегал и бросал камни в полицейских. Все и сразу. Каждая песня ощущается по-разному.
Так что все эти вопли, удары руками и интенсивный, искаженный звук – не совсем то, чем кажется.
– Люди видят такую энергию и кричат, люди видят ее как отрицательный выброс, будто мы должны это выплеснуть, иначе кого-нибудь убьем, – говорит Дэйв. – Но я счастлив, когда играю эту музыку. Она делает меня по-настоящему счастливым. Возможно, когда мне было тринадцать или четырнадцать, я злился на Спрингфилд, штат Вирджиния, и все это просто раздражало меня. Шуметь – это весело, и чем больше шума, тем веселее. Так что чем больше шума вы производите, тем лучше себя чувствуете.
Курт по-настоящему злился на сцене, если аппаратура работала плохо, и это часто приводило к поломке инструментов или резкому уходу со сцены.
– Если я не слышу себя, у меня не может быть хорошего шоу, – говорит он. – Я не могу притворяться. Я чувствую себя полным идиотом. Аудитория не заслуживает того, чтобы видеть, что я себя не слышу и не могу обеспечить стопроцентной отдачи. Я не могу стоять и притворяться, что мне хорошо, если это не так. Поэтому, если это происходит, я чувствую, будто обманываю людей.
В настоящее время группа может потребовать и получить все, что хочет, касаемо звукового оборудования.
Несмотря на сказанное ранее, Курт очень хорошо понимает атмосферу, исходящую от аудитории.
– Я плыву по течению, смотрю на аудиторию и понимаю, что они действительно наслаждаются собой, и это доставляет мне радость, – говорит он. – Видеть, как множество людей беснуется, довольно круто. Определенно, одна из немногих традиций, которые наша группа внедрила в рок-н-ролл, – это огромное количество людей, собирающихся в одном месте для пого
[94].
