Сам Альбини был приятно удивлен всеми тремя участниками группы.
– Вообще-то Курт вполне нормальный, – говорит Альбини. – Он через многое прошел, и можно сказать, что жизнь его изрядно потрепала. Курт какой-то болезненный, немного мрачный и грустный, но я думаю, что он меланхолик, потому что он находится в ситуации, которая, по его мнению, не так приятна, как должна быть, учитывая все факторы – у него много денег, он знаменит, играет в успешной, популярной рок-группе, так что у него все должно быть довольно просто, но это не так. Это некое раздвоение, и Курт чувствует себя неуютно, и я думаю, что он начинает принимать это.
Курт умный парень, но он так себя не ведет, – продолжает Альбини. – Он иногда прикидывается дурачком, чтобы загнать людей в ловушку. Кроме того, я думаю, что Курт считает, будто быть наивным и глупым круто. Но мне кажется, что он умный парень и справляется лучше, чем большинство людей. Курт все еще питает здоровое недоверие к другим крупным шишкам в музыкальной индустрии. Многие люди на его месте полностью изменились бы и заняли позицию вроде «они такие же люди, как и мы, и я отдаю им всю честь, которую отдал бы вам». Я думаю, он понимает, что большинство игроков, исполнителей и тунеядцев на музыкальной сцене – настоящие куски дерьма.
Вероятно, легче всего было с Дэйвом Гролом, – говорит Альбини. – Во-первых, он отличный барабанщик, так что можно было не беспокоиться, сможет ли он отыграть. Его игра была твердой, как скала, и, вероятно, самым ярким моментом в моей оценке группы было наблюдение за игрой Дэйва на барабанах. Он забавный парень, рядом с которым приятно находиться.
Альбини уважал и Криста.
– Если он слушает что-то и ему это не нравится, – говорит Альбини, – он скажет, что ему это не нравится, но он достаточно взрослый, чтобы сказать: «Ну, это то, что может понравиться мне позже. Я отложу это на некоторое время, прежде чем наложу вето».
Альбини также считает, что Кристу приходится делать изрядное количество грязной работы.
– Например, если Курт не знает, как подключить свою гитару и настроить ее, а Крист знает, и для него это просто, – говорит Альбини. – Крист просто прибежит туда и позаботится об этом.
Как утверждает сам Альбини, он больше инженер, чем продюсер, он получает звуки, а не аранжировки. Поэтому, несмотря на то, что у него было свое собственное мнение, Альбини позволял группе решать, что было хорошим дублем, а что нет.
– Если бы Альбини сделал по-своему, пластинка получилась бы намного грубее, чем была, – говорит Курт. – Он хотел сводить вокал на слишком низком уровне. Хорошего звучания так не добиться.
Альбини был уверен, что Курт знает, что делает.
– Проще говоря, он знает, что он считает приемлемым, а что нет, – говорит Альбини. – Курт может предпринять определенные меры, чтобы улучшить то, что, по его мнению, неприемлемо. В конце концов, когда Курт погружается в определенный вакуум, возвращаясь домой, то иногда становится слишком критичным и интроспективным по отношению к некоторым вещам. Но пока Курт действительно это делает, он очень эффективен.
Идея состояла в том, чтобы добиться естественного звука.
– Последний альбом Nirvana, на мой взгляд, – это своего рода стандартная подчищеная запись, которая затем была превращена в очень, очень управляемый, сжатый микс для радио, – говорит Альбини. – По-моему, это не совсем лестно для рок-группы.
Самое важное звучание, звучание барабана, было достигнуто практически без каких-либо электронных ухищрений – просто множество микрофонов, расставленных по комнате, чтобы уловить естественную реверберацию. Если у вас есть хороший барабанщик, хорошая ударная установка и хорошая комната для записи звука, то не возникнет никаких проблем.
– Дэйв Грол – потрясающий барабанщик, – говорит Альбини. – Если вы возьмете хорошего барабанщика, посадите его за отлично акустически звучащую ударную установку и просто запишете это, то считайте, что вы сделали свою работу.
Вокал Курта тоже обошелся практически без каких-либо эффектов. Вместо того чтобы электронно корректировать вокальные композиции, чтобы казалось, что они сделаны в хорошей, резонансной комнате, Альбини просто записал звук пения в хорошей, резонансной комнате.
– В последнем альбоме было много двухтрекового вокала и прочего – хитрости продюсирования, чтобы вокал звучал «особенным», – говорит Альбини. – За последние десять лет это делалось настолько часто, что теперь это кажется мне обычным делом. Теперь это стандартный производственный трюк. Простой голос парня, поющего в комнате, – в новом альбоме это всего один дубль Курта, поющего в комнате, – звучит иначе, отличается от всего остального настолько, что это звучит как специальный эффект.
In Utero – это эквивалент акустического альбома. Но он возвращает к основам способом, не таким принудительным и очевидным, как тенденция unplugged
[96]. Это собственная версия стереотипного следующего альбома Nirvana, они делают именно то, о чем всегда мечтали. Обычно это два диска, продолжительностью в два раза дольше обычного, а бюджет раздувается университетскими марширующими оркестрами, скандирующими легионами буддистских монахов и месяцами времени, потраченного впустую в студии. Вместо этого Nirvana всего за две недели записала продолжение четырехкратного платинового альбома на винтажном двадцатичетырехдорожечном аналоговом пульте.
Конечно, некоторые считают, что Nirvana сделали малобюджетный альбом из-за своего рода «инди-рок-комплекса вины».
– Мы сделали сырую запись не для того, чтобы что-то заявить или чтобы доказать, что мы можем делать все, что мы хотим, – настаивает Курт. – Именно так мы всегда и хотели звучать.
Многие думали над этим, но никто никогда не делал того, что сделала Nirvana. Курт прикрывает себя, хотя бы потому что даже в песнях с самым ярким звучанием «новой волны» есть крючки – спиральный восходящий рифф на Scentless Apprentice, мучительные, похожие на Zeppelin, перерывы в Milk It.
И, говоря о скромных стратегиях записи, Nirvana была не единственной группой, кто делал что-то подобное. В андеграундном роке начала девяностых стал появляться – вернее, появился заново – низкотехнологичный, малобюджетный подход. В качестве реакции против холодного, цифрового CD и циничного, жадного способа навязывания его публике и в качестве способа сокращения расходов фавориты Nirvana, такие как Pavement и Sebadoh, стали сторонниками «шимпанзе-рока» или «lo-fi»
[97] – под таким названием этот грубый подход стал известен. Всегда смотрящие вперед, Sonic Youth намеренно записали свой альбом 1991 года Dirty с большим количеством искажений и на более низкой, чем обычно, скорости записи для еще более низкой частотности.
