За исключением того, что в обоих сериалах героини – жительницы Нью-Йорка двадцати с небольшим лет, «Брод Сити» и «Девочки» отличаются друг от друга и по настрою, и по эстетике, и по отношению к жизни. Мир «Девочек» замкнут на себе и психологически, и в пространстве; Нью-Йорк сосредоточен в Гринпойнте, в Бруклине, а в другие уголки города герои выбираются лишь изредка по мере необходимости. Данэм снимает свой сериал «под себя», в бодрой реалистичной манере, с последовательным развитием сюжета.
«Брод Сити» тоже зациклен на главных героинях, но их мир, который сам по себе становится персонажем сериала, – это Нью-Йорк как некое чудесное явление, бесконечная утопия, которую надо постигать каждое отпущенное тебе мгновение, раскрывать ее безумные тайны и блеск. В «Брод Сити» всегда лето, от жары прошибает пот, и город изображается при помощи футажа – сама технология восходит к тем временам, когда шоу транслировалось в интернете. В «Девочках» насыщенные, яркие цвета, все строится на самоанализе; в «Брод Сити» пульсируют мерцающие краски, все строится на случайностях и сюрреализме, это бесконечное путешествие героев к целям, которые не могут быть достигнуты.
Одно из этих шоу нельзя ставить выше другого, речь о том, что они исполнены в разных регистрах, исследуют разные глубины, и в каждом из них свое понимание мира. Просто в обоих сериалах эти цели достигаются при помощи образов непокорных девушек лет двадцати с небольшим. Попытки стричь под одну гребенку «Девочек» и «Брод Сити» лишь показывают, насколько не подготовлена индустрия к продукции, создаваемой женщинами для женщин. «Это как сказать двадцатилетним девушкам: все вы одинаковые! – говорит Глейзер в Internet Week New York. – Или ты белый чувак, или на тебя надо навесить какой-нибудь ярлык»
[167]. Эта тенденция отражает устаревшие представления о том, что для белых мужчин существует множество возможностей, а все остальные загнаны в какие-то рамки, соответственно для них должны быть отдельные шоу: для черных семей, для геев или, как в случае «Брод Сити» и «Девочек», для молодых женщин.
В отличие от большинства знаменитостей, особенно женщин, Джейкобсон и Глейзер не церемонятся, когда публично коверкают их замысел. Помимо постоянных сравнений с «Девочками», они сталкиваются с откровенно сексистскими выпадами во время интервью. Когда в 2014 году в видеосюжете в Vanity Fair прозвучал вопрос, ссорятся ли они, Глейзер отрезала: «А вы бы Кея и Пила об этом спросили?»
[168] Впоследствии Глейзер хвалили за то, как она «осадила того парня». Но она объяснила в Grantland: «Да нет, прикиньте, то интервью брала женщина. Женщины могут наехать на вас так же, как и мужчины»
[169].
Вообще это было оскорбительно. «Именно деловой подход позволил нам выйти за пределы сетевого шоу, – сказала Глейзер во Flare. – Мы очень серьезно к этому относились. Я бизнесвумен, между прочим»
[170]. Именно статус деловых женщин, которые напряженным трудом пробили себе путь от сетевого шоу до собственного телевизионного проекта, подчеркивает главную интригу «Брод Сити»: история о безделье требует настоящего усердия.
Конечно, это особый труд – творческий, самодостаточный. И все же за шесть лет, миновавшие с начала сетевого шоу, Глейзер и Джейкобсон существенно отдалились от двойников «Брод Сити». В интервью, данном в 2014 году, Глейзер сказала: «Сначала нас самих там было процентов 100, а теперь 15»
[171]. Да и в курении марихуаны девушкам со своими героинями не тягаться. Обронив сережку во время интервью Rolling Stone, Глейзер ругает себя: «Господи, прямо как в «Брод Сити». Ненавижу расхлябанность. Я совсем не такая, как моя героиня. Не выношу делать все наспех и кое-как. Хочу, чтобы все было идеально»
[172].
Не то чтобы они недолюбливали своих героинь, но девушки на экране живут в параллельном мире, неидентичном реальному; они взрослеют медленно и все же не останавливаются в своем развитии. В реальности Эбби живет сама по себе в Бруклин Хейтс, Илана встречается с кандидатом наук из Нью-Йоркского университета. Обе при деньгах. Порой ездят на такси, а не на подземке. А к концу третьего сезона понемногу меняются и их героини: Эбби и ее некогда ненавистный сосед Беверс постепенно искренне привязываются друг к другу, Илана раздавлена уходом Линкольна, который ищет стабильных отношений, и не знает, как быть с такой потерей. Эбби увлекается милым, хоть и странным парнем, Илану в конце концов увольняют.
В каком-нибудь другом шоу эти перемены знаменовали бы наступление зрелости и сопровождались бы отказом от всяких инфантильных манер и привычек. Но изюминка «Брод Сити» в том и заключается, что героини могут познавать себя, не утрачивая собственного «я». Они отдаются новым чувствам не для того, чтобы отвечать неким социальным требованиям, а просто потому, что им самим так лучше. И в конце третьего сезона они все так же восхитительно непокорны и черпают все больше удовольствия от жизни, что бы она в себя ни включала – приятелей, детей, работу… А главное – их самих.
* * *
Безумная свобода «Брод Сити» затягивает, но в то же время и притупляет восприятие: как объясняли Кайла Вазана Томпкинс и Ребекка Ванзо в Los Angeles Review of Books, их экономическая нестабильность выглядит забавно именно потому, что ее можно избежать. Но для миллионов людей дело обстоит иначе. «Некоторые проводят всю жизнь, прибирая за другими, – говорит Ванзо. – Они работают за гроши, среди них есть иммигранты, цветные. И суть юмора сериала в том, что среди тех, кто работает уборщиками, не должно быть таких, как Эбби». Многие шутки сводятся к тому, что «белые девушки не должны заниматься такой унизительной работой»
[173]. Бедные и цветные обречены тащить это ярмо, а белые этим пользуются.
До каких пор доходят привилегии Эбби и Иланы – вот один из вопросов, наиболее часто интересующих критиков. Положение женщин в Саудовской Аравии возмущает героинь точно так же, как отсутствие бесплатных мимоз – то есть не слишком-то. Джейми, сосед Иланы, отчитывает ее за серьги-кольца, которые она надевает, чтобы быть похожей на «латину» – «типичную» латиноамериканку; по его мнению, это проявление неоколониализма. Эти моменты показались бы напряженными, не будь они сняты с юмором. Недаром критик New Yorker Эмили Ниссбаум заявляет: «Истинные комики не будут делать скорбные мины, когда при них затрагивают важные вопросы – они лишь пошутят еще остроумнее»
[174].
