Николсон отмечает: «Неизбежно, что по некоторым пунктам их взгляды могут значительно отличаться от взглядов правительства ее величества, но я считаю, что они всегда выказывают готовность идти навстречу пожеланиям Великобритании. Англо-русский договор, по крайней мере в отношении Персии, принес более благоприятные результаты, чем могли ожидать самые большие оптимисты».
Таким образом, деятельность Гартвига и Ляхова в Тегеране, нанесшая британской миссии в Персии большой ущерб, оказалась без оценки.
Отъезд Гартвига снизил напряжение между русской и британской дипломатическими миссиями. Новый британский посланник сэр Дж. Баркли положительно относился к соглашению 1907 г. Русский поверенный в делах Саблин был не так силен, чтобы проводить независимую политику, и следовал линии Извольского. Доверительные отношения двух миссий позволили им весной 1909 г. прийти к соглашению по Тебризу.
Главный город персидского Азербайджана поднялся против шаха в тот день, когда узнал о государственном перевороте в Тегеране и роспуске меджлиса. Мохаммад Али был твердо намерен подавить сопротивление. Он сконцентрировал вокруг Тебриза крупные силы под командованием жестокого реакционера Эйна од-Дойлы и беспринципного Сепахдара, богатого землевладельца из Гиляна. Блокада города замкнулась 3 февраля. Следующие три месяца Тебриз был отрезан от остальной страны и источников снабжения.
Под командованием лидеров национал-революционных сил Саттар-хана и Бакер-хана было менее двух тысяч человек, тогда как силы шаха, состоявшие из четырех сотен дисциплинированных казаков и подразделений регулярных войск, насчитывали до шести тысяч. Но основные силы состояли не из солдат, а из диких кочевников, кровожадных бандитов, которые с незапамятных времен, грабя деревни и путников, славились жестокостью, а не храбростью. Они охотились за добычей с минимальным риском. Заморить Тебриз голодом, а затем разграбить его – эта ослепительная перспектива удерживала их в лагере.
Призвать кочевые орды для покорения города, чтобы убивать и грабить горожан, – жестокость действий шаха была понятна любому тегеранцу, исфаханцу или ширазцу. Шах предал веру в него; теперь в глазах миллионов своих подданных он выглядел зачинателем анархии, предавшим священную обязанность правителя и защитника своего народа.
Тебриз голодал. Саттар-хан пытался прорваться через кольцо шахских войск и кочевых орд, но его сил не хватило. Сражаться насмерть готовы были только горстка националистов и кавказские революционеры. Исполняющий обязанности русского консула А. Миллер обратился к своему правительству с просьбой прислать русские войска для защиты иностранной общины и с целью открыть дорогу на Тебриз, чтобы можно было завозить продовольствие. Иностранцам не грозило насилие, но голод представлял для любого человека реальную угрозу. Баркли и Саблин решили просить шаха о шестидневном перемирии, чтобы можно было за это время снабдить население продовольствием.
Извольский поручил Саблину передать шаху «в категорической форме», что действия его войск подвергают опасности мирное население и иностранные консульства в Тебризе. Саблин должен был также обратить «самое серьезное внимание» шаха на необходимость немедленно отдать Эйну од-Дойлы приказание разрешить ввоз в город продовольствия. Извольский писал: «В то же время предупредите шаха, что, если командующий шахскими войсками не выполнит немедленно этого требования, мы будем вынуждены сразу же принять решительные меры для открытия с помощью вооруженной силы дороги для транспортировки пищи и для защиты иностранных подданных и учреждений в Тебризе, причем вся ответственность за последствия падет на Эйна од-Дойлы».
Россия дала шаху двадцать четыре часа на принятие решения, но решительный тон саблинского демарша убедил Мохаммада Али дать согласие в тот же день. Он телеграфировал Эйну од-Дойлы приказ о предоставлении перемирия и разрешение провезти в Тебриз определенное количество продовольствия. Не зная еще о согласии шаха, русское правительство поручило кавказскому наместнику направить форсированным маршем достаточный отряд для защиты русских и иностранных учреждений и подданных. Еще до того, как войска пересекли границу, Санкт-Петербург получил уведомление о том, что его требования выполнены. Наместник получил указания держать экспедиционный корпус в готовности на случай необходимости.
В то же время надменный губернатор Азербайджана Эйн од-Дойлы в своем лагере под Тебризом утверждал, что не получил никакого приказа о снятии блокады. Сражение продолжалось, несмотря на совместные представления, сделанные русским и британским консулами А. Миллером и А. Вратиславом. Миллер сразу отправил запрос о присылке русских войск, чтобы открыть дорогу Джульфа– Тебриз. 22 апреля войска получили приказ выступить, и Извольский отправил своим представителям в Лондоне, Берлине, Париже и других столицах телеграмму, объясняющую мотивы вооруженного вмешательства России.
Тебриз был в агонии. Люди ели траву. Многие умерли от голода, и на каждой улице валялись жуткие трупы, почти обнаженные, в которых едва можно было узнать человеческие тела. Еще несколько дней, и националисты были бы вынуждены сдаться Эйну од-Дойлы, открыть ворота диким кочевникам бандита Рахим-хана. Шах умолял Россию остановить войска. Извольский ответил, что теперь, когда они уже выступили, их не остановишь. Но обещал, что войска не войдут в Тебриз, если к моменту их подхода к окраинам города шах, верный своему обещанию, объявит перемирие и снимет блокаду.
29 апреля сто двадцать казаков, шестьдесят пять стрелков и двадцать четыре пулеметчика с двумя пулеметами вышли к мосту Аджи-Чай под Тебризом. Поскольку шах блокаду не снял, Миллер приказал отряду войти в город. Вслед за солдатами двигались фургоны с продовольствием. Английский корреспондент А. Мур, принимавший участие в обороне Тебриза, признал, что приход русских спас город: «Их вступление в город стало прямой причиной открытия дорог, роспуска армий шаха, провозглашения конституции и назначения правительства конституционалистов. Оно спасло Тебриз от сдачи, которую иначе невозможно было оттянуть даже на три дня, и помогло спасти конституционное движение».
Мур преувеличил значение прихода русских. Тебриз был освобожден 29 апреля. Неделей раньше отряды националистов из Решта заняли Казвин и двинулись на Тегеран. С юга подошли настроенные антишахски кочевники-бахтиары под началом Самсама ос-Салтане и Сардара Ас'ада. Именно эти силы со временем свергли Мохаммада Али, тогда как присутствие русских в Тебризе нейтрализовало этот город, исключив его националистов из революционной борьбы. Но прибытие русских войск спасло Тебриз и его защитников-националистов. Хотя русские солдаты быстро настроили против себя население, встретившее их с распростертыми объятиями, тебризцам все же повезло, что они не были завоеваны головорезами Рахим-хана.
Вмешательство России казалось парадоксальным, ведь оно послужило на пользу националистам и во вред Мохаммаду Али. Опубликованные русские документы практически не объясняют этих действий России. Создается впечатление, что направление войск было мотивировано страхом за судьбу персонала консульства и других русских подданных в Тебризе. 17 апреля энджомен (совет) Тебриза, управлявший городом, встретился с консулами Миллером и Вратиславом и сообщил им, что запасы зерна почти истощились; огромное большинство населения из более чем двухсот тысяч душ голодают. В любой момент может начаться бунт и разграбление богатых домов, в которых люди надеются найти еду. 18 и 19 апреля голодные толпы запрудили улицы, начались разговоры о нападении на иностранцев. Российские подданные были в состоянии паники, толпились в консульстве и соседних зданиях. Консульство, которое охраняли тридцать казаков с двумя пулеметами, могло бы выдержать нападение толпы, но Миллер, возможно, вспомнил участь Грибоедова и решил не рисковать. Стоило вмешаться двум консулам, и уже через несколько дней русские войска сняли осаду города.
