Мэги смотрела на него и улыбалась, благодарная, что он не ждал от нее ответа.
— Прекрасное, но, Лайам, должна тебя спросить. Ты действительно думаешь, что Нуалу убил случайный наркоман?
Лайам казался удивленным.
— Если нет, то кто же? — спросил он.
— Кто бы он ни был, он не мог не заметить, что в доме ждали гостей, и все же осмелился обыскать весь дом.
— Мэги, тому, кто это сделал, вероятно, нужно было достать наркотики, поэтому он перерыл все в доме в поисках денег или драгоценностей. В газете писали, что с Нуалы было снято обручальное кольцо, так что мотивом вполне могло быть ограбление.
— Да, кольцо украдено, — признала Мэги.
— У нее, кажется, было мало драгоценностей, — сказал Лайам. — Она не позволила дяде Тиму подарить ей обручальное кольцо. Говорила, что на одну жизнь два кольца вполне достаточно, и кроме того, оба были украдены, когда она жила в Нью-Йорке. Помню, как она сказала маме, что никогда ничего не желала, кроме бижутерии.
— Ты знаешь больше, чем я, — вздохнула Мэги.
— Кроме мелких денег, убийца больше ничем не смог поживиться. Хотя бы это радует, — грустно заметил Лайам, но потом улыбнулся, рассеивая мрачную атмосферу. — А теперь расскажи мне про свою жизнь в Ньюпорте, надеюсь, он начинает тебя обвораживать? О нет, позволь лучше продолжить историю моей жизни.
Он рассказал ей, как в детстве считал недели, живя в интернате, ждал лета, чтобы вернуться в Ньюпорт, о своем решении стать биржевым маклером, как отец, о том, как ушел от Рандольфа и Маршала и открыл свою собственную инвестиционную компанию.
— Чертовски приятно, когда к тебе за помощью обращается какой-нибудь позолоченный клиент, — сказал он. — Начинать свое дело всегда немного страшно, но их доверие заставляет меня думать, что я сделал правильный выбор. Так оно и есть.
Когда подали крем-брюле, Мэги полностью расслабилась.
— Сегодня я узнала о тебе больше, чем за все наши прежние совместные обеды, — сказала она.
— Может, на своей территории я немного другой. И возможно, мне просто хочется, чтобы ты заметила, какой я потрясающий парень. — Он изогнул бровь. — Еще мне хочется, чтобы ты увидела, что я человек основательный. Имей в виду, в этих краях меня считают завидным женихом.
— Прекрати этот разговор немедленно! — Мэги старалась говорить серьезно, но не смогла сдержать улыбку.
— О'кей. Теперь твоя очередь. Расскажи мне о себе.
Мэги не хотелось вдаваться в подробности, разрушать почти праздничную атмосферу вечера. Рассказывать о событиях недели и обойти молчанием Грету Шипли было невозможно, но она старалась вспоминать, с каким удовольствием общалась с ней и как приятна ей зарождающаяся дружба с Летицией Бейнбридж.
— Я знал миссис Шипли, она была совершенно особенной леди, — сказал Лайам. — А миссис Бейнбридж просто великолепна. Настоящая легенда этих мест. Она посвятила тебя во все события времен расцвета Ньюпорта?
— Немного.
— Постарайся, чтобы она рассказала тебе про Мэми Фиш. Она отлично знала, как встряхнуть старую команду. Есть потрясающая история про то, как однажды у нее на званом обеде один из гостей спросил разрешения привести с собой принца дель Драго с Корсики. Мэми, конечно, была рада, и представь себе ее ужас, когда «принцем» оказалась обезьяна в полном вечернем наряде.
Они рассмеялись.
— Миссис Бейнбридж, наверное, одна из немногих, чьи родители посещали знаменитые балы девяностых годов прошлого века, — сказал Лайам.
— Хорошо, что у миссис Бейнбридж много заботливых родственников, — заметила Мэги. — Как раз вчера, после известия о смерти миссис Шипли, дочь отвезла ее на осмотр к врачу, потому что знала, что она будет сильно расстроена.
— Дочь зовут Сара, — сказал Лайам и улыбнулся. — Миссис Бейнбридж рассказала тебе про фокус, который выкинул мой ненормальный кузен Эрл и чуть не запустил бедняжку Сару на околоземную орбиту?
— Нет.
— Это восхитительно. Эрл читает лекции о похоронных обычаях. Ты знаешь об этом, верно? Клянусь, парень спятил. Когда все играют в гольф пли занимаются яхт-спортом, он часами бродит по кладбищам, срисовывая надписи с памятников.
— На кладбищах! — воскликнула Мэги.
— Да, но это мелочи. Я о том, как он читал лекцию о похоронах в «Латам Мейнор». Тогда миссис Бейнбридж чувствовала себя неважно, и Сара была с ней на этой лекции.
Эрл тогда рассказал историю про викторианские колокольчики. Якобы зажиточные внкторианцы так боялись быть похороненными заживо, что в гробу у них просверливали отверстие, через которое можно было дышать, а к пальцу похороненного привязывалась веревочка, на конце которой висел колокольчик на могиле. Нанимали даже специального человека, чтобы он следил, не зазвонит ли колокольчик, если вдруг покойник очнется.
— Господи, — прошептала Мэги.
— А теперь самое интересное про Эрла. Хочешь верь, хочешь нет, но он создал нечто вроде музея рядом с похоронной конторой, где собраны разные ритуальные принадлежности. У него даже есть дюжина настоящих викторианских колокольчиков, которые он использует для наглядности в своих лекциях. Без всякой подготовки этот псих раздал колокольчики дамам, а всем им за шестьдесят, семьдесят, восемьдесят, и привязал к их пальцам веревочки. Потом велел, держа колокольчик в другой руке, пошевелить пальчиками, воображая, что они в гробу и хотят пообщаться с внешним миром.
— Какой ужас! — воскликнула Мэгн.
— Одна из старух потеряла сознание. Дочь миссис Бейнбридж собрала его колокольчики и так рассердилась, что почти выкинула Эрла с его наглядными пособиями из помещения. — Лайам помолчал и добавил более мрачным тоном:
— Тревожит то, что Эрл, как мне кажется, сам с удовольствием рассказывает эту историю.
49
Нейл пытался дозвониться до Мэги несколько раз сперва из раздевалки клуба, потом из дома. «Либо ее нет целый день, либо она то приходит, то уходит или не отвечает на звонки, — подумал он. — Но в любом случае она должна была заметить мою записку».
Нейл проводил родителей к соседям на коктейль и позвонил Мэги еще раз в семь часов. Потом отправился на обед на своей машине. Он сумеет с ней связаться, постарается заехать.
На обеде в «Кэнфилд Хаузе» за столом было шесть человек. Но, несмотря на то что лобстер по-ньюбургски был великолепен, а его соседкой по столу была Вики, дочь друзей его родителей, прехорошенькая управляющая банком из Бостона, Нейл сидел как на иголках.
Отказаться от послеобеденного вина в баре было неприлично, и Нейл буквально извелся во время беседы, пока в половине одиннадцатого все не встали, чтобы разойтись. Нейл вежливо отказался от приглашения Вики провести воскресное утро с ее друзьями на теннисном корте и, наконец облегченно вздохнув, сел в свою машину.
