– Сью, компания может оправиться от банкротства. А потерпевший неудачу театральный продюсер не может, во всяком случае долгое время. Кто, по-твоему, теперь вложит хотя бы грош в мои постановки?
– Помнится, я советовала тебе заниматься драмой и избегать музыкальной комедии.
– В таком случае можешь радоваться. Последнее слово всегда остается за тобой! – не сдержав злости, выпалил Питер Гэннон.
Сьюзен быстро осмотрелась по сторонам. Посетители за соседними столиками, очевидно, не прореагировали на громкий голос Питера.
– Извини, Сью, – поспешно сказал он. – Это глупо. Надо было сказать, что ты всегда права, и я это понимал, но просто выпендривался.
– Согласна, – дружелюбно откликнулась Сьюзен.
Гэннон поднял бокал и залпом выпил вино. Поставив бокал на место, он приступил к главному:
– Сью, после развода я по соглашению оставил тебе пять миллионов долларов.
Брови Сьюзен поднялись.
– Я это прекрасно знаю.
– Сью, умоляю тебя. Мне нужен миллион долларов. Если я его не достану, мы с Грегом можем попасть в тюрьму.
– О чем ты говоришь?
– Сью, я знаю, насколько осторожно ты вкладываешь деньги. Меня шантажируют. Как-то я напился и проболтался о деньгах, которые мы изымаем из фонда, а также об инвестиционной фирме моего брата. Я сказал одному человеку, что Грег занимается инсайдерскими торговыми операциями и я, мол, в этом уверен.
– Что-что ты ему сказал?
– Сью, я был пьян. Я знаю, Грег пытается выпутаться из трудного положения. Если тот человек сообщит об этом прессе, Грег может оказаться в тюрьме.
– Кто же этот человек? Полагаю, женщина. Одному Богу известно, сколько у тебя их было.
– Сью, ты одолжишь мне миллион долларов? Клянусь, что отдам.
Сью отодвинула свой стул и встала.
– Не знаю, обижаться мне или радоваться. Наверное, и то и другое. Прощай, Питер.
С отчаянием во взгляде Питер Гэннон следил за элегантной фигурой бывшей жены, поспешно выходившей из ресторана.
35
В шесть часов доктор Райан Дженнер позвонил в дверь кабинета Моники и стал ждать. Может быть, она в одной из задних комнат, подумал он, и позвонил снова. Но после третьей попытки, самой настойчивой, он решил, что Моника совершенно позабыла о своем обещании передать ему папку мальчика О’Кифа.
Он предвкушал, как проведет вечер за изучением всех результатов обследования, чтобы понять, существует ли какое-нибудь объяснение внезапному исчезновению прогрессирующего рака мозга.
С досадой дернув плечами, он подошел к краю тротуара, чтобы поймать такси. По пути домой он спрашивал себя, найдет ли там Алису Хэллоуэй. Он не смог ответить отказом на просьбу тети, когда та сообщила ему, что на Манхэттен приезжает в командировку Алиса, «одно из ее любимейших существ на целом свете», и что она попросилась остановиться в ее квартире. И не возражает ли Райан?
– Это твоя квартира, как я могу возражать? – спросил тогда Райан. – Она может даже выбрать одну из твоих спален.
Он представлял, что Алиса Хэллоуэй – сверстница его тети, лет семидесяти – семидесяти пяти. Но оказалось, что это очень хорошенькая женщина лет тридцати с небольшим, которая приехала на Манхэттен на конференцию редакторов женских журналов.
Конференция длилась два дня, но Алиса не уехала после ее окончания. На днях она пригласила Райана в театр, сказала, что ей удалось достать два билета на возобновленную постановку «Нашего городка». После спектакля они пошли перекусить и вернулись домой, по мнению Райана, чересчур поздно – ведь на следующий день в семь утра ему предстояло оперировать.
И только когда Алиса стала настойчиво предлагать ему провести вечер у камина с бокалом вина, Райан догадался, что тетя пытается свести его с «одним из ее любимейших существ на целом свете» и что Алиса совсем не против этого.
Теперь, сидя в такси, Райан размышлял, как ему быть в этой ситуации. Алиса все откладывала свой отъезд. Когда он приходил домой, она уже ждала его с сыром, крекерами и бутылкой охлажденного вина.
«Если в ближайшее время она не уедет, я переселюсь в гостиницу, – решил он».
Обычно в конце дня он с радостью и облегчением поворачивал ключ в двери большой комфортабельной квартиры. В тот вечер он с недовольной гримасой толкнул дверь. Но тут его ноздрей достиг соблазнительный аромат какого-то готовящегося кушанья, и Райан понял, что голоден.
Алиса, в свободном джемпере и слаксах, лежала, свернувшись калачиком, на диване в гостиной и смотрела по кабельному телевикторину. Рядом с диваном на круглом столике стояла маленькая тарелка с сыром и крекерами, два бокала и бутылка вина.
– Привет, Райан, – сказала она, когда он показался в прихожей.
– Привет, Алиса, – откликнулся он подчеркнуто любезным тоном.
Он смотрел, как она встает с дивана и идет через комнату, чтобы поздороваться с ним. Коснувшись легким поцелуем его щеки, она сказала:
– У тебя совершенно измотанный вид. Сколько жизней ты сегодня спас?
– Нисколько, – сдержанно произнес Райан. – Послушай, Алиса…
Она прервала его на полуслове:
– Почему бы тебе не снять пиджак и галстук и не надеть что-нибудь удобное? Виргинский окорок, макароны с сыром, салат и печенье – вот ужин, который мне особенно удается.
Поначалу Райан хотел сказать, что у него есть свои планы на ужин, однако слова замерли на его устах.
Вместо этого он смущенно произнес:
– Алиса, мне действительно надо знать. Как долго ты собираешься здесь оставаться?
Она широко раскрыла глаза.
– Разве я не говорила? Я уезжаю в субботу утром, так что тебе придется терпеть меня еще два дня, вернее, полтора.
– Мне так неловко. Эта квартира не моя, но…
– Но ты не хочешь сносить ухмылки швейцара. Не волнуйся. Я сказала ему, что ты мой сводный брат.
– Твой сводный брат?
– Да. Ну как насчет ужина с виргинским окороком? Это твой последний шанс. На завтрашний вечер у меня есть свои планы.
«Она уезжает в субботу, а завтра вечером ее здесь не будет, – с облегчением подумал Райан. – По крайней мере, сейчас я могу быть вежливым».
С искренней улыбкой он произнес:
– С удовольствием ловлю тебя на слове насчет ужина, но компаньон из меня получится никудышный. Я завтра снова оперирую в семь часов, поэтому рано лягу спать.
– Хорошо. Тебе не придется даже помогать мне убирать со стола.
– Я сейчас приду.
Райан пошел по коридору в свою комнату, снял пиджак и повесил в шкаф.
