— Семья? Оль, чтобы обзаводиться семьей, должна быть любовь, — хмыкнул я, и тут же перехватил ее руку, которая хотела коснуться члена.
— Но разве я тебе хоть немного не нравлюсь? — надула губки, и тут же этой рукой прошлась вверх по груди к шее.
— Задушить меня вздумала?
— Ага, если вдруг откажешь.
— Я тебе в любом случае откажу, Оль. Я тебя не люблю, и ты это знаешь.
— А кого ты любишь? Хоть кого-то ты любишь? — сердито прорычала она.
— Маму я люблю, маму.
— Игнат, а женщина, которая будет рожать тебе детей?
— Я думал, ты поняла, что я пока такой еще не встретил.
— Так давай попробуем? Я была бы не против родить тебе малыша.
Я посмотрел в загоревшиеся надеждой глаза, и тяжело вздохнув, понял, девчонка построила себе в голове воздушные замки.
— Оля, послушай меня внимательно, малыша мне родит женщина, которую я буду любить. И которой я не буду платить за секс. Понятно?
— Ты жесток, Игнат, — сказала дрожащим голосом, и отодвинулась от меня на другой край кровати.
— Возможно. Но я не понимаю, о чем мы сейчас говорим, если изначально между нами была договоренность. Не ты сама мне сказала, что мы могли бы с тобой встречаться за отдельную плату? Или мне надо было договор составить о наших отношениях?
— Нет, не надо было. Просто неужели в меня нельзя влюбиться? Я же не уродка.
— Ты не уродка, и в тебя можно влюбиться. Но я не влюблюсь. Наши отношения изначально завязаны не на том. Мне не нужна девушка для серьезных отношений, которая может продавать свое тело.
— Но я ведь это ради тебя, Игнат.
— Что ты ради меня? Оля, ты думаешь, мужика можно удержать красивым телом? Несомненно, нам нравится это, но… где уверенность, что ты от вида еще более толстого кошелька не ускользнешь к другому? С тобой, малышка, нас связывает голый секс. Изначально был на этом договор. Мне не нужны трудности. Я на работе устаю, а в женских объятиях я хочу расслабляться.
— Игнат, я…
— Если ты решила мне трахать мозг, то можешь прямо сейчас уходить. Мне нужна легкость и секс. Все.
— Прости, — тихо произнесла она. Но я уже был зол. Черт возьми, через несколько часов на работу, а я тут какую-то хрень должен разруливать.
— Что, «прости», Ольга? Тебе хочется в семью поиграть? Это не ко мне, девочка.
Я отбросил одеяло и поднялся с кровати. Отличное настроение после секса как рукой сняло. Все к чертям. Бл*дь! Ну что за мода все испортить?
Прошел к бару и налил себе виски, выпил залпом и налил еще, и только хотел опрокинуть в себя вторую порцию, как мое внимание привлекла соска. Обыкновенная детская соска, в простонародье именуемая пустышкой.
Со стуком поставив стакан на полку, я резко развернулся к девушке, стоявшей на коленях на матрасе и обвернутой легкой шелковой простыней. Она ждала что я сейчас подойду к ней, одерну ненужную тряпку и припаду к ее губам в жадном поцелуе. А после мы снова займемся горячим сексом, как это было полчаса назад.
Но нет. Теперь я был зол, и трахаться хотел меньше всего. Сейчас меня интересовало совершенно другое.
— Какого черта происходит, Оля? — пальцем ткнул на стол, где лежала розовая пустышка.
— Ты не хочешь девочку? Нет, ну, конечно, первым может быть и мальчик, это уж как получится.
— Тебе кто дал право, что-то за меня решать? — хотелось придушить эту стерву, но брать грех на душу из-за нее — было последнее что я сделаю в этой жизни. — Я тебе что-то не ясно сказал? Или может быть мало платил? Сколько ты хочешь за ночь? А вообще знаешь, собрала свои тряпки и исчезла.
— Что? Игнат!
— Да, исчезла. Давай, пока не подумаешь о том, что творишь.
— Игнат, ты же не серьезно сейчас? — посмотрела на меня испуганным взглядом, а я не мог понять, чего именно она так испугалась? Того что потеряет меня, или деньги?
— Разве? По-моему, я вполне серьезно, Оль. Мне хочется отдыхать, а не вот это вот все!
Развел руки в стороны, имея в виду ее ненужные разговоры, которые приведут только к разладу того что у нас есть.
— Не хочешь, как есть, значит, не будет никак. Давай, вызови такси, я оплачу.
— Не выгоняй в ночь, Игнатушка, я прошу тебя.
— Уже утро, Оля, не закатывай истерику. Я не поведусь.
Она громко фыркнула и отбросив простыню принялась одеваться, то и дело поглядывая на меня. Давай-давай, девочка, шустрее, я все равно не поведусь на твои уловки, и не стану тебя жалеть. Твои фантазии лишь у тебя в головке.
Натянув платье, схватила сумочку и пошла в прихожую обуваться. Но когда я вышел следом за ней, заметил в ее руках босоножки с сумочкой и телефон. Она вышла босиком, громко хлопнув дверью.
Я скривился, надеясь, что стук не разбудил соседей, и приоткрыв дверь, застал Олю, спускающуюся по ступенькам.
— А деньги?
— Пошел к черту, Градецкий!
Ну что же, настаивать я не буду, тихо закрыл дверь, клацнул замок, и отправился в кровать, надеясь поспать хотя бы несколько часов. Но только голова коснулась подушки, как на тумбочке завибрировал телефон.
— Твою мать, ну кого в такую рань…
— Игнат, доброе утро, прости что так рано, — услышал после того, как ответил на звонок.
— Миша? Что случилось?
— Друг, в палате Моретти скончалась одна дамочка.
— Какого черта Оливия не сама лежала в палате?
— Не знаю конкретно. Сказали, что вчера к ней положили соседку. Мол мест не было.
— Бл*дь! Этого только не хватало!
— Странно там все… не могут установить причину смерти… Игнат.
— Что?
— Если это те же люди стараются. Ох и тяжело твоей подзащитной придется. На нее ведь повесить могут.
— Пусть только попробуют, я им крючки нахрен пообламаю!
Сбросил вызов, и тяжело вздохнув, отправился в душ. Поспать сегодня мне уже точно не удастся.
— Игнат, что произошло с той женщиной? Почему она умерла? Кто она?
— Я как раз жду ответа на этот вопрос. К тебе не должны были никого подселять в палату.
— Меня допрашивали. Я не понимаю, зачем? При чем тут я?
— Какого черта тебя допрашивали без меня? Что ты им сказал? — прорычал я, злясь на то, что без меня посмели допрашивать мою подзащитную.
— Правду. Я спала, и ничего не знаю.
— Хорошо. Но больше никогда без меня не отвечай ни на какие вопросы.
— Простите. Просто я сейчас…
— Прекрати мне выкать. Я ненамного старше тебя.
