— Простите, я пойду в дом, прилягу, — сообщила я, привлекая к себе внимание взрослых. — Приятного вам аппетита.
Я ушла в дом. Ужасно хотелось прилечь и заснуть, потому что состояние, мягко говоря, не самое лучшее. Еще и папины слова застряли в голове, а настроения это мне не прибавляло. Нет, я была не против второго малыша, но учитывая нынешнее положение вещей, просто не представляла, что делать.
Если я действительно окажусь беременной, папа ведь снова может попросить не сообщать об этом Даниэлю. А мне так хочется, чтобы благодарю этому ребенку наши отношения наладились. Но вдруг, стоит ему узнать о том, что у нас будет еще один ребенок, муж все внимание переключит на животик, а потом и на самого малыша. И совсем забудет за Дамирушку.
Черт, ну почему из-за глупостей взрослых страдает мой сыночек?
— Оливка, я тебе принес воды с лимоном, как ты и просила, — услышала голос папы и, открыв глаза, заметила его у входа в комнату.
Я уже успела прилечь на диван в гостиной и, прикрыв глаза, погрузиться в свои мысли. И сейчас была рада, что папа решил меня навестить. Хотелось поговорить с ним наедине.
— Папочка, спасибо большое, — улыбнулась ему и, приподнявшись, дождалась, когда подойдет ко мне, и я смогу отпить немного воды.
— Что-то ты совсем хандришь. Не нравится мне твое состояние.
— Мне самой оно не нравится, — хмыкнула я и, взяв стакан с водой, полностью его осушила. Обалдеть!
— Ты меня, дочь, очень пугаешь, — присев рядом, произнес папа, забирая из рук пустой стакан и отставляя его на столик. — Даже связываешь мне руки.
— Ты о чем?
— Если беременна…
— Папочка, для меня это очень сложный вопрос. Узнает Даниэль, тогда он может полностью отвернуться от Дамирушки. Мне очень больно за сына. В то же время, и муж имеет право знать о собственном ребенке, но… зная тебя, ты не станешь так просто просить о таком… А Дамир страдает от того, что его не любит собственный папа. Какой-то замкнутый круг.
— Ты действительно любишь этого придурка?
— Я люблю того Даниэля, за которого выходила замуж. А сейчас… мне… я не знаю, что вообще думать. Да, мы помирились, все хорошо. Но там, не здесь. И раньше я в Италии чувствовала себя по-другому. Как дома.
— Оливия, просто ты должна на все смотреть широко открытыми глазами. Муж имеет право быть ночью не дома, если у него ночной график работы, или поездка, или праздник, в конце концов, у кого-то. Но вот так срываться и мчаться на работу…
— Папуль, ты хочешь сказать, что Даниэль мне изменяет?
— Я бы не исключал этого предположения. Но если я только узнаю, сам лично вырву ему яйца, — папа взял меня за руку и нежно поцеловал пальчики, и с каждым подобным жестом я все больше и больше понимала, как сильно не хочу отсюда уезжать.
— Я очень надеюсь, что он мне верен.
— Ребеночка-то хочешь? — улыбнулся папка и вдруг положил руку мне на живот.
— Хочу. А ты так уверен, что я беременна?
— Ну, вчера кушали и пили все. Так что… думаю да, уверен.
Завтра отвезешь меня в больницу? Попрошу маму, чтобы позвонила нашему гинекологу.
— Естественно, что за вопросы?
— Пап, что мы будем теперь делать, если я действительно окажусь беременной?
— Скажем твоему муженьку, что ты загуляла с красивым украинцем.
— Пааап! — удивилась я и улыбнулась его фантазии.
— Шучу. Придумаем что-то. Но особо не питай надежд. Любимый твой — далеко не принц.
— Эх, и почему он не такой, как ты или Булат? Риторический, конечно, вопрос.
Отец задумчиво посмотрел мне в глаза несколько долгих секунд, затем, склонившись, нежно поцеловал в висок, даря мне свою любовь. Кажется, у нас с Лапочкой самые лучшие родители.
— Ну что я могу сказать, Оливия. Поздравляю, ты станешь мамой во второй раз, — произнесла Вера Николаевна, смотря на меня с широкой улыбкой на губах.
— Правда? — радостно переспросила я, все еще лежа в кресле.
— Да, милая. Можешь вставать и одеваться.
Я осторожно встала с гинекологического кресла, оделась и прошла по кабинету, присев на стул напротив женщины.
— Не ожидала? Наверное, не планировали?
— Совсем не ожидала, но это здорово. Внутри меня снова малыш, — улыбнулась я и руками погладила свой животик, в котором снова зарождалась маленькая жизнь.
— Семь неделек. Крошка у тебя там совсем еще. Зная вашу семью, уверена: ох и обрадуется твой муж.
От услышанных слов мое настроение тут же упало в два раза, потому что я пока не понимала, что мне со всем этим делать. Точнее, ребеночку я была безумно рада, а вот как сообщить теперь об этом Даниэлю…
Да уж, знала бы я, чем эта история закончится, вообще бы не дергалась из страны.
— Оливия, у меня будет к тебе просьба, — произнес папа, когда мы присели за стол в его домашнем кабинете.
— Я тебя слушаю, — кивнула и протянула через стол руку к его руке, которую он тут же крепко сжал.
— Оставь Дамира.
— Оставить Дамира? Почему?
Папа тяжело вздохнул и, поцеловав мои пальчики, устало произнес:
— Так будет лучше. Хотя бы на время, милая, оставь. Скажи своему мужу про ребенка, а там посмотрим, что делать дальше.
— Пап, да все хорошо будет. Даниэль же не плохой мужчина, просто характер у него непростой.
— Характер… вот и узнаем, доченька. Я же за вас всем головы откручу.
— Это я знаю, папка, — хмыкнула я и, поднявшись из-за стола, прошла к папуле и уселась на колени. Как в добрые детские времена. — Скажи, ты ведь маму никогда не обижал?
— Нет, конечно. Что за вопросы.
— И не изменял? — с надеждой в голосе спросила я, хотя и так знала ответ.
— Естественно, нет! Ты же знаешь, я маму встретил, когда мне было сорок. Так вот до этого, я был вольной птицей и имел возможность нагуляться. А как можно изменять твоей маме? Мужик женится для того, чтобы любить и быть любимым, как и женщина выходит замуж. Только наша участь быть еще и опорой, и стеной для жены и детей. А нахрен бы мне надо было жениться, если бы я хотел и дальше гулять?
— Ты прав. Мама у нас вон какая красивая.
— Не то слово, девочка. Безумно красивая. Я как увидел ее, так и влип.
— Она говорила, что сразу тебя боялась.
— Да, думала, что я ее обману. А вообще, меня все боялись, но уже как шефа… а вот мама…
— Ну да, ну да, говорила она, что ты до нее еще тем бабником был, — хмыкнула я, а я потом забавно показала зубы, понимая, что ляпнула отцу лишнего. — Прости, папочка.
— Ничего. Это же мама сказала. Да и правда, чего уж там скрывать.
