– Мне никто, кроме Кеши, не нужен.
– Это ты сейчас так говоришь. А через месяц все будет по-другому. Или через год.
– Не будет по-другому, – твердо произнесла Женька.
Елена подмешала ей в чай снотворный порошок, и она вскоре уснула. Елена сидела рядом с диваном на стуле, смотрела на прекрасное и скорбное Женькино лицо, и ей было невероятно стыдно, как будто она своей завистью накликала на них с Кешей беду.
Последующие две недели она не отходила от подруги ни на шаг. Женька жила у нее в квартире, Елена провожала ее на работу, вечером встречала. Кормила вкусными ужинами, искала для нее по телику самые интересные фильмы. Иногда просто сидела рядом и держала за руку.
Постепенно Женька немного оттаяла, взгляд из дикого и безумного стал просто убитым и потухшим. Она двигалась как тень. И так худенькая от природы, она похудела еще больше, щеки ее ввалились, глаза казались огромными и больными.
Кешу давно похоронили, на похороны Женьку не пустили, выгнали прямо из морга, куда они с Еленой приехали, надеясь проводить его в последний путь. Елена узнала, где Кешина могила, привезла Женьку на кладбище. Они вместе поплакали, оставили цветы – шесть красных гвоздик. Постояли немножко, воровато озираясь – не идет ли Кешина семья. Да и уехали восвояси.
Один за другим летели тоскливые дни. Елена смотрела, как подруга тает на глазах, и у нее комок подкатывал к горлу. На работе Женьку заклевали – все считали, что Кеша погиб из-за нее. Мол, шалава, окрутила семейного человека да и подвела под монастырь разборками со своими хахалями. Ей пришлось уйти из больницы. Из техникума ее тоже отчислили за бесконечные прогулы. Елена с трудом устроила ее уборщицей к себе в садик. Женька, тихая и почерневшая, как бесплотная тень, целыми днями шуровала шваброй, не произнося ни слова.
Дело близилось к лету. Стояла отличная майская погода. В один из таких солнечных, теплых деньков Елену вызвала к себе заведующая.
– Слушай, Лесь, я по поводу твоей протеже. Ты что, не видишь ничего?
– А что я должна видеть? – удивилась Елена.
– Да пухнет твоя девица, как на дрожжах. В основном в области живота. На лицо – Кощей Бессмертный, а талия поплыла. Смекаешь, в чем дело?
Елена стояла, не в силах вымолвить ни слова. Среди ее близких и друзей до сих пор не было беременных женщин, и она понятия не имела, как именно изменяется фигура, когда носишь под сердцем ребенка. Знала только, что вырастает живот, но как и на каких сроках это происходит, оставалось для нее тайной. Да, она тоже удивлялась, отчего это Женькина осиная талия в последнее время расплылась и приобрела размытые очертания, но списывала это на ее депрессивное состояние. Мол, на душе погано, вот и выглядит не очень. Теперь же ей стало ясно, что она просто идиотка. Слепая дура.
– Ты вот что, поговори с ней, – строго велела заведующая. – Пусть увольняется по собственному. А то ишь, устроилась. Три месяца повозюкала шваброй, а мы потом ей декретные должны оплачивать. Я ж не знала о ее положении, когда брала на работу.
– Вы не имеете права ее уволить, – твердо проговорила Елена.
– Сама не имею. А по собственному – за милую душу. Пусть пишет, если не хочешь неприятностей на свою голову. Я ведь могу тебе выговор в трудовую влепить за нарушения.
– Какие нарушения? – опешила Елена. – Нет у меня никаких нарушений.
– Будут, – заверила заведующая безапелляционным тоном, – уж ты мне поверь.
Елена побледнела от ярости. Но что она могла – двадцатитрехлетняя девчонка, без стажа, без опыта работы, только-только начавшая свою карьеру, одна в чужом городе.
– Вы еще пожалеете, – пробормотала она сквозь зубы и выбежала из кабинета.
Вечером у них с Женькой состоялся серьезный разговор.
– Ты что, в положении? – спросила ее Елена. Та помедлила немного и кивнула. – А почему же мне ничего не сказала? Какой срок?
– С февраля. – Женька закусила губу и опустила глаза.
– Господи, – Елена всплеснула руками. – Это что ж, четыре месяца?
– Ага.
– Ужас какой! Аборт, наверное, поздно делать. Ах, Женька, Женька…
Елена заходила по крошечной кухоньке взад-вперед. Она была в отчаянии. Что они будут делать? Женька родит, у нее ни работы, ни денег. У самой Елены зарплата крошечная. Да она и не собирается торчать в этой дыре долго, ей остался всего год, и она благополучно уедет в Москву, а о Курчатове и думать забудет. А как уехать, если тут останется Женька с малышом?
Сама Женька сидела за столом в той же самой позе, какую приняла в начале разговора. Казалось, она за все это время не шевельнулась ни разу.
– Что ты сидишь и молчишь? – набросилась на нее Елена. – Что мы делать-то будем?
– А что делать? Рожать. Я Кеше обещала ребеночка. Вот и выполню обещание. – Женька покривила губы, изобразив вымученную улыбку.
Вид ее показался Елене совершенно безумным.
– Нельзя тебе рожать! Ты не в себе. Высохла вся, не считая живота. На что мы будем растить ребенка?
– Я немного отложила. На черный день.
– Сколько?
Женька назвала сумму, от которой Елена истерически расхохоталась.
– Ты серьезно? Лучше уж я буду откладывать со своей зарплаты… только для этого ты должна уволиться. – Последние слова она произнесла совсем тихо и отвела глаза.
– Уволиться? Почему? – Женька впервые за пятнадцать минут ожила и удивленно поглядела на Елену.
– Потому что наша заведующая поставила условие: либо ты увольняешься по собственному, либо она впаяет мне строгача с занесением. И уволит по статье. Тогда у нас денег вообще не останется.
– Как она может тебя уволить? Ты же отлично работаешь.
– Может, – мрачно ответила Елена, вспомнив, какие ужасные истории рассказывали ей воспитательницы и нянечки о самоуправстве начальницы. – У нее поддержка в районе.
Женька вряд ли понимала, что значит – поддержка в районе, но она привыкла безоговорочно верить Елене и переспрашивать не стала.
– Хорошо, – покорно произнесла она. – Я напишу заявление.
Назавтра она пришла к заведующей и уволилась. Та была довольна.
– Так-то лучше, – сказала она Елене и мило улыбнулась.
Елене хотелось задушить ее, но она промолчала, стиснув кулаки в карманах халата. Женька села дома и очень скоро практически переселилась к Елене. Она убиралась в квартире, готовила, ждала Елену с работы. Та приходила, ела горячий ужин, смотрела на вылизанные Женькой полы, и ее охватывал страх. Она не представляла себе, что будет дальше. Женька надеется на нее как на старшую и мудрую, но Елена вовсе не чувствовала себя мудрой, способной выстоять в этой сложной ситуации. Ей отчаянно хотелось домой, к маме, к комфортабельной и сытой жизни, к развлечениям, походам, вечеринкам с друзьями. Нянчить Женькиного ребенка, а особенно содержать их из своего кармана ей совсем не улыбалось.
