— Взгляни на этих людей, — резко сказал торговец. — Кого-то я знаю уже несколько лет, кого-то нанял всего неделю назад, но каждый из них отдаст жизнь, чтобы защитить меня и мой груз. Потому что это ответственные люди, и они знают свой долг. Ты же бросила отца и мать, родивших тебя и растивших все эти годы, забыла про братьев и сестер, про дедушек и бабушек. Так почему я должен тебе верить? Я — посторонний человек, благодарность тебе явно не свойственна, так зачем мне брать на себя такие проблемы?
— Я… я… — губы у девушки задрожали. — Я поклянусь вам в вечной верности.
— Даже если так, чем ты можешь быть мне полезна?
— Господин, мне пятнадцать лет, — теперь Сюэ казалась не такой гордой, как в начале, по ее щекам текли слезы. — Меня еще ни разу не касалась мужская рука, и я…
— Девочка, мне уже почти пятьдесят лет, и твои неумелые заигрывания никак не помогут. Да что там, даже самого юного охранника в караване ты не смогла соблазнить.
Она уже откровенно рыдала, не пытаясь вытереть лицо. Сюэ больше не казалась симпатичной и вызывала во мне лишь жалость, но я не смел вмешиваться.
— Итак, мы выяснили, что тебе нечем оплатить свой проезд, ты не интересна мне ни как служанка, ни как рабыня, ни как возлюбленная. Но если твоя деревня узнает, что я тебе помог, у меня и моих людей в дальнейшем могут быть проблемы. Что будешь делать?
Юэ Сюэ опустилась на колени, коснулась лбом сложенных на земле ладоней и прошептала:
— Все, что скажет мой господин!
Джин Фу снова тепло улыбнулся, подошел к девушке и тихо сказал:
— Вот теперь мы можем обсудить условия твоего проезда. Следуй за мной.
Торговец развернулся и пошел обратно в фургон, Сюэ встала и, не поднимая глаз, последовала за ним, я же впервые задумался, правильно ли поступил Байсо, согласившись пойти в ученики к Джин Фу.
Змей окликнул меня. Представление закончилось, и пришла пора выдвигаться в авангард.
Как же отличалась действительность от сказок, которые так любила моя мама! Сначала, когда Байсо привел меня в Черный район, я думал, что попал в одну из древних легенд, где есть верные друзья, могучие маги, которые просто так помогают юному герою изучить таинственную магию, переворачивающую законы земли и неба, прекрасные девы, робко улыбающиеся своему спасителю. Там царит справедливость и воздаяние за проступки, там лживые торговцы раскаиваются в обмане, там благородный император наказывает своих корыстолюбивых подданных и отдает красавицу-дочь за нищего, но доброго юношу.
И я встретил друга, нашел учителя, но стоило лишь уйти из города, из того крошечного мирка, что создал Мастер, как все пошло не так. Разве в сказках дикий зверь сжигает руку, доверчиво протянутую к нему? Разве в сказках герой молчит, когда невинных людей отдают на съедение непонятной магии? Разве в сказках молодые девушки припадают с мольбами к ногам торговцев? А я смолчал. Не вступился за нее ни в деревне, ни сейчас. Испугался. Струсил. Сбежал.
Неужели Байсо станет таким же, как Джин Фу? Недаром же говорят, что сын берет от отца шкуру, а ученик от учителя — душу.
Я задумался и не заметил, что лес постепенно становится все светлее, деревья растут все реже, но когда мой лупоглаз вдруг выехал из чащобы на открытое пространство, я очнулся и остановился.
Прямо передо мной лежала огромная, бесконечная равнина, заросшая высокими травами. Я заслонил глаза: после полумрака леса солнечный свет казался слишком ярким и обжигающим. Даже воздух изменился. Вместо тяжелого запаха грибов, коры и перепревшей листвы здесь гулял свежий прохладный ветер, донося ароматы, достойные духов знатных женщин. В нем чувствовалась сладость цветов, нежность росы и терпкость меда.
Змей остановился рядом со мной:
— Еще три недели.
— Что?
— Это равнинное море. Через три недели мы вернемся в столицу.
Через десять минут караван добрался до нас, и было видно, как охранники повеселели и оживились, увидев, что лес закончился. Добряк перераспределил людей, впрочем, мое место так сохранилось, теперь я также должен был ехать впереди каравана, но теперь уже в пределах видимости. Несколько охранников отъехали от каравана метров на сто в разные стороны, в том числе и назад, остальные продолжили ехать рядом с повозками.
Я отыскал глазами Шрама и забеспокоился: учитель выглядел неважно, веки его набрякли, морщины углубились, делая его на десяток лет старше, копье в руках чуть заметно дрожало. Неужели это все из-за меня? Он так сильно переживает из-за того проступка, но ведь все закончилось хорошо. Я никого не спас. Ничему не помешал. Ни в чем не разобрался.
Я бесполезен.
Глава 12
Мужчина в черной рваной хламиде подошел к воротам Черного района, вынул из-за пазухи миниатюрный кулон, влил в него немного Ки и стал ждать. Он неторопливо обдумывал, что будет делать, если ему не откроют. Вариант — остаться в этом районе на несколько месяцев, дабы завоевать доверие Мастера, он даже не рассматривал. В последнее время Кузнец чувствовал на себе его пристальное внимание: Мастер повадился посещать его уроки, беседовал с детьми, заводил разговоры о прошлом Кузнеца, спрашивал о секретах плавки и его родном клане.
Пусть информации добыто не так много, как хотелось бы, но копать дальше Кузнец не осмелился. Почему мэр не знает о том, что происходит в одном из районов его города? Единственный намек насчет ситуации в Черном районе дал Мин Чунь: «Советую хорошо продумать легенду. Если ты, конечно, планируешь вернуться оттуда».
Как будто Хе Гоудань позволил бы себе допустить оплошность в своем первом деле.
Шли минуты, юный сыскарь, замаскировавшийся под Кузнеца-изгнанника, нервно постучал пальцами по кулону. Может, министр решил позабавиться и не предупредил охрану? Или стражник задремал и пропустил сигнал? Но тут массивные створки дрогнули, сдвинулись, и едва проход стал достаточно широким, Гоудань проскользнул между ними.
Стражники наставили копья на сумрачную фигуру в рванье, проникшую из Черного района.
— Господин маг, вы уверены, что можно его впустить? — неуверенно спросил один из них.
Гоудань приблизился к магу, сдвинул капюшон, чтобы продемонстрировать изуродованную физиономию, и ткнул магической табличкой, данной мэром, ему в лицо:
— Спасибо за хорошую работу! — прошипел он, после чего поспешил уйти. Это было крайне непрофессионально, но маг сам виноват: заставил Гоуданя пережить несколько неприятных минут перед воротами.
Сыскарь попетлял в грязноватых переулках, постучал в низенький полуразвалившийся домик и, не получив ответа, вошел внутрь. Здесь он снял провонявшую потом и маслом хламиду, затем ногтями содрал фальшивую кожу с лица, шеи и плеча. После нескольких дней непрерывного ношения грима настоящая кожа покраснела, взопрела и покрылась мелкими, но неприятными на вид прыщиками. Гоудань со вздохом посмотрел на свое отражение в зеркале, он и в лучшие времена не выглядел красавцем, а сейчас и вовсе казался деревенским дурачком, который не знает о существовании мыльного корня.
