«Я могу сейчас уйти, переждать где-нибудь и прийти позже, сделать вид, что ничего не было. Пока я не увижу, это так и есть. Но, с другой стороны, зачем себя обманывать? Лучше сразу удалить гниющую плоть. Иначе зараза распространится. Для этого я трудилась? Такой ли я себе хочу жизни, начатой с обмана?» — с такими рассуждениями я поднялась на второй этаж и как сомнамбула поплелась к спальне.
В ней никого не оказалось. Мой облегчённый выдох был густым и тяжёлым. Почему-то саднило горло, а глаза горели.
— Спасибо, что хоть не в нашей постели, — сделала я очередной вдох-выдох.
Тихо прикрыла дверь и пошла дальше. В гостевой комнате было жарко. И не потому, что включено отопление. В комнате было сумрачно, но свет торшера падал на сплетённые в морской узел два тела. Кожа лоснилась от пота. Смотрелось даже красиво. Два великолепных образца женщины и мужчины двигались в извечном ритме плотского наслаждения.
Я даже с некоторой долей любопытства смотрела, как перекатываются под гладкой кожей мышцы. Плечи, руки, ягодицы, бёдра двигались в унисон, загоняя твёрдый член, покрытый любовными соками, в ярко-розовое лоно, жадно принимающее его.
Голова мужчины была запрокинута, челюсти сжаты, глаза зажмурены. Из горла рвалось рычание.
А течная сука под ним выгибалась, льнула всё ближе, тёрлась всем телом.
Мокрая кожа была скользкой. Чтобы удержаться, тонкие пальцы впились во вздувшиеся мышцы острыми, длинными, с ярко-красным лаком ногтями. Несколько красных росчерков красовались на плечах. Девушка вскрикивала тонким хриплым голосом.
— Цвет ногтей под цвет машины. А звуки издаёт, как гиена, — хмыкнула я.
Мой голос произвел эффект разорвавшейся бомбы. Павел резко стащил с кровати простынь и прикрыл обоих.
— Маша!? — на выдохе произнёс он.
— Извините. Вы продолжайте. Прерванный оргазм вреден для здоровья. Особенно для мужского. Береги себя, Павел.
Не помню, как пробежала коридор, как слетела с лестницы. Машинально схватила ключи с комода в прихожей, где он обычно их оставлял, и выбежала во двор.
Я вдавила педаль газа и миновала ворота, когда увидела мужчину, выбежавшего на улицу. Уже в брюках, в накинутой рубашке, но босого.
Я гнала машину на всей скорости, но замедлилась, выехав на трассу. Водила я плохо. А умирать не собиралась. Мне всего лишь нужно было забрать вещи из квартиры, пока не примчится бывший любовник.
Кто же знал, что у судьбы на меня другие планы?
Глава 2. Узница
До дома оставалось совсем немного, когда случилось непредвиденное.
Я всегда считала, что случайности не случайны. И ещё, если тебе не везёт, то по полной программе армагиддец. Не знаю, у кого как, но у меня точно.
Я увидела, как на дорогу выкатился мяч. По закону жанра о дорожных происшествиях сейчас под колёса должен был прыгнуть ребенок, побежавший за мячом. Я нажала на тормоз и машина встала, как выкопанная. Не успела я облегчённо вздохнуть и посмеяться над своими умозаключениями, как на дорогу (правда, странно?) выбежал мальчишка лет десяти.
Краем глаза уловила движение в боковом зеркале прежде, чем в мою машину въехали сзади. Автомобиль дернулся вперёд и встал поперек дороги. Едущий по встречной дороге водитель внедорожника отвлёкся на секунду на нашу аварию и в последний момент увернулся от мальчишки, застывшего посреди дороги со злополучным мячом в руках и со всей дури въехал в бок моей машины, сминая её чуть ли не в лепёшку, вдавив в автомобиль, что влетел раньше.
На всё про всё ушло буквально несколько секунд. Но этого хватило, чтобы моя бедная голова ударилась об стекло дверцы. Подушки безопасности сработали поздно.
Перед тем, как я погрузилась в темноту, вспыхнул яркий свет.
«Вау! Это я умерла что ли?» — мелькнула и погасла мысль вместе с моим сознанием.
Очнулась я лицом в мутной вонючей жиже. Быстро встала на ноги и отряхнулась от прилипшей, склизкой от грязи, жухлой листвы. Кругом стоял осенний лес. Деревья были полуголыми, под ногами толстый слой из засохшей травы и листвы. Я покружилась вокруг себя. Везде деревья. И что ещё хуже, с неба сыпала холодная изморось. Я вздрогнула от холода и схватилась за плечи.
Только сейчас догадалась осмотреть себя. На мне был длинный чёрный плащ с остроконечным капюшоном. Под ним мерзкого бурого цвета платье из грубой шерсти длиной до пят. Из-под подола выглядывали ботинки. Я пошевелила ногами. Пальцы в толстых шерстяных носках заныли.
«Как только я их надела? Это скорее колодки, а не обувь» — подумала я.
И вдруг в голову пришла здравая мысль: «А какого рожна я здесь делаю? Что это за место? На парк не похоже. Когда я успела нацепить на себя это рубище? И где я достала такой наряд? И вообще, я должна сидеть в машине. Или уже ехать в больницу с шишкой на голове. Стоп. Я в коме. Это точно» — решила я для себя.
А потом вспомнила сон, что мне приснился в день похорон тёти. Подумать над этим я не успела. Со стороны послышался шум погони. Собаки, лошади, крики людей.
«Господи, это ищут меня?» — ужаснулась я.
И почему-то меня понесло в обратную сторону от шума вместо того, чтобы идти навстречу. Я старалась бежать, но мешали полы намокших плаща и платья, что путались между ног. И ещё я заметила, что низ живота тянет и болит. С каждым шагом всё сильнее. В какой-то момент я даже почувствовала, что по ногам течёт тёплая жидкость.
— Что это за хрень? — возмутилась я, когда, сунув руку под подол, вытащила окровавленную ладонь. Мне чуть дурно не стало. И так дыхание сбивалось и кружилась голова, а тело стало бить от озноба. Дождь, усталость, неприятие происходящего, потеря крови сделали своё дело. Через минут десять, что растянулись для меня на часы, я просто свалилась у одного из деревьев. С трудом выпрямилась, прислоняясь спиной к мокрому шершавому стволу.
В глазах двоилось. Вокруг и так было пасмурно, а для меня ещё и резкость упала. Лай собак был слышен всё ближе. Впереди раздался шум. Ко мне приближался кто-то огромный.
— Только не ешь меня живой, мишка, — были мои последние слова перед тем, как я окунулась в чёрный омут.
Отрывочно помню, что меня укачивало, от чего рвало. Спазмы сопровождались резкой болью внизу живота. Меня трясло от жестокого холода, что пробирался прямо до костей, а затем я плавилась на жарком огне. Помню прохладу на лбу, струйки тёплой воды, что струились по пищеводу, а затем попадали в желудок, следом выворачивая его наизнанку.
Очнулась я в тёмном помещении. Первое, что мне пришло в голову, что меня заживо похоронили. Не успел ужас охватить мысли, подумала, что таких просторных гробов не бывает. Вот в склепе — точно.
Зрение было ясным, голова светлой и пустой от каких-либо переживаний. Я лежала на узкой деревянной кровати, без мягкого матраса. Топчан, кажется так её называют, или кушетка. Накрыта я была тонким шерстяным одеялом, от которого исходил кислый запах застоявшейся грязи. Как и от сомнительной белизны длинной ночной рубашки на мне. Рядом стоял табурет, а чуть поодаль небольшой столик из грубо обработанных досок. На нём находились глиняный кувшин и стакан из того же материала.
