– Я огорчил тебя, – вздохнул он, и глаза его стали
совсем несчастными. – Я думал, ты поймешь… хочешь, я все это верну?
– Как?
– Очень просто.
– Лучше уйдем отсюда, а эти вещи оставим где-нибудь в
холле.
Но он уже поднялся, успев убрать свои трофеи в карман, и
направился к музыкантам. Подошел к парню, что был у них за главного, о чем-то
пошептался с ним, и тот, повернувшись к микрофону, произнес:
– Эта песня для самой красивой девушки на свете.
Музыка заиграла, а Кирилл стоял, глядя на меня и протягивая
ко мне руку, и я поднялась и пошла к нему, чувствуя на себе взгляды
присутствующих. Лысый красавец, как его назвал Кирилл, смотрел на меня так
пристально, словно пытался на глаз определить мой рост, вес, размер обуви и
бюста. А я вдруг поняла, что всеобщее внимание и даже оценивающий взгляд лысого
совсем меня не волнуют. Я видела только Кирилла, его протянутую ко мне руку и
его сияющие глаза, когда он смотрел, как я иду по проходу. Он заключил меня в
объятия, а я засмеялась. Тут он шепнул мне на ухо:
– Я все вернул.
Признаться, я не могла в такое поверить, я ведь видела, как
он шел по проходу, видела… и ничего не заметила.
– Я все вернул, – повторил он, наблюдая недоумение
на моем лице. – И ничего не перепутал. У меня отличная память.
– Как тебе это удалось? Я ничего не заметила.
– Я же сказал тебе, я – гений. У меня золотые руки.
Я хотела засмеяться, но что-то остановило меня, уж очень
серьезно он это произнес.
– Я думала, ты музыкант.
– Я лучше. Хороших музыкантов много, а таких, как
я… – он улыбнулся и сказал: – Рад, что ты больше не сердишься.
– Как я могу сердиться, раз я сама воровка.
– Самая прекрасная в мире, – шепнул он. А я с
улыбкой закрыла глаза.
Мы вернулись к столу, и я предложила:
– Если твоего друга здесь нет, а мы уже поужинали,
может быть, уйдем отсюда?
– Хорошо, – согласился он.
Мы не стали вызывать такси и побрели по дороге, держась за
руки. Он снял пиджак и набросил мне на плечи, потому что от реки дул ветер и
было прохладно. А я с удивлением поняла, что меня совсем не волнует то, что он
вор, это не имело никакого значения, он мог быть кем угодно, это ничего не
меняло, мне было хорошо с ним. Он замедлил шаг, потом совсем остановился,
привлек меня к себе и поцеловал. Это был страстный долгий поцелуй, который
вызвал в моей душе чувство какой-то неправильности, даже греха, точно целовал
меня близкий родственник, брат. Я инстинктивно отстранилась, он отступил назад,
выпустил меня из объятий и сказал:
– Извини.
А я схватила его за руку.
– Все дело в том, что я… мы совсем не знаем друг друга.
– Да, – согласился он. – Совсем не знаем.
Мы так и шли до гостиницы пешком, неспешно разговаривая, и
опять меня поразила странность этого разговора. Кирилл вроде бы говорил о себе,
и вместе с тем я по-прежнему ничего не знала о нем. То есть кое-что все-таки
узнала. Например, что он учился в цирковом училище, но потом его бросил, что он
был единственным ребенком в семье и рано осиротел, но рассказывал он все это так,
словно повторял давно заученный урок, а я подумала, что свою историю он просто
придумал, для меня или для себя, кто знает. Я только спросила:
– Кирилл – твое настоящее имя?
– Нет, – помедлив, покачал он головой. – Но
оно мне нравится.
В гостиницу мы вернулись, когда уже занимался рассвет, и
простились в холле. Я поднялась в номер и долго сидела у окна, теперь я была
уверена, что встреча с Кириллом изменит мою судьбу, возможно, она будет
трудной, даже несчастливой, но я готова была ее принять.
Утром мы встретились за завтраком, а потом отправились на
набережную. Он нес мой мольберт и весело болтал о пустяках. Было солнечно, но
после вчерашнего дождя на асфальте еще блестели лужи. Я шлепала по ним,
чувствуя себя маленькой девчонкой, которой хочется озорничать. День прошел
незаметно, а вечером мы вновь отправились в «Альбатрос». И опять, как накануне,
сначала зашли в игорный зал, побродили между столов, я сделала ставки и вновь
выиграла.
– Твой друг и сегодня не пришел? – вздохнув,
спросила я.
– Нет. Надо иметь терпение. – Кирилл улыбнулся и
погрозил мне пальцем.
– Надеюсь, он все-таки появится, мне так хочется его
увидеть.
– Увидишь.
– Как выглядит твой человек-легенда? –
полюбопытствовала я.
– Ты его узнаешь сразу. Не заметить его невозможно, он
ведь герой, а герои изменяют мир. И люди чувствуют, как что-то вокруг начинает
меняться, все приходит в движение. Мир без героя – кривое зеркало, и только
когда он появляется, действительность обретает свои истинные формы.
– А вдруг я не почувствую, вдруг мне это не дано?
– Ты-то точно почувствуешь, – засмеялся он. –
Ты не любишь кривых зеркал.
– Иногда ты говоришь загадками. Я бы предпочла более
привычные приметы: рост, цвет волос и глаз.
– Разве это имеет значение? – удивился Кирилл.
Я подумала и пожала плечами:
– Наверное, нет. А имя у него есть?
– У него много имен, и никто не знает настоящего.
Может, он и сам его не знает. Когда мы встретились, его звали… неважно, как его
звали.
– Почему ты не хочешь сказать, не доверяешь мне?
– Просто это имя не имеет значения, как его рост или
цвет глаз. Он мог его придумать, хотя так могла назвать его мать, какая
разница?
– Расскажи, как вы познакомились, или это тоже тайна?
– Вовсе нет. Мы встретились здесь, в «Альбатросе», это
было довольно давно. Вон за той дверью есть комната, там иногда собираются те,
для кого карты не просто развлечение. Карточная игра тоже искусство.
– Я поняла, что там встречаются серьезные игроки. Так?
– Настоящие мастера. И я хотел обыграть всех. Мне нужны
были деньги. Огромные. Я должен был выиграть во что бы то ни стало. От этого
зависела жизнь близкого мне человека. Я готов был на все и очень надеялся на
свои руки. Они ведь у меня золотые, – усмехнулся он.
– Ты жульничал?