– Вряд ли. Если они решили, что я понял, что меня ждут,
глупо им торчать здесь.
– А если ты ошибаешься? – Я схватила его за руку,
тревожно оглядываясь. Мне казалось, что из-за темных окон кто-то пристально
смотрит на нас.
– Ты боишься? – ласково спросил Кирилл.
– Боюсь, – ответила я.
– Это ничего. Мой друг сказал однажды: каждый человек
испытывает страх. Этого не надо бояться. Позволь своему страху завладеть тобой
полностью, но только на минуту, а потом сбрось его и сделай то, что должен
сделать.
– Наверное, он долго тренировался, – съязвила я, а
Кирилл уже подошел к двери магазина, достал носовой платок, тот белым пятном
мелькнул в его руках, и осторожно надавил на дверь. Она не поддалась.
– Заперто.
– Разумеется, – переведя дух, ответила я. –
Глупо оставлять на ночь дверь открытой.
– Но сигнализация не работает, – подумал он вслух,
достал что-то из кармана и стал возиться с замком.
Через мгновение дверь открылась, а я зажмурилась в ужасе,
ожидая рева сирен или появления людей и бог знает чего еще. Но в переулке было
по-прежнему тихо. Кирилл сделал шаг, и я, не задумываясь, приблизилась к нему.
Он сунул руку в карман, раздался глухой щелчок. Этот звук мне был хорошо
знаком, в руках Кирилла появился пистолет, и он снял его с предохранителя. Я,
тяжело дыша, сделала еще шаг и прикрыла за собой дверь. Теперь мы были в
абсолютной темноте, свет фонаря сюда не доходил.
– Иди за мной, – сказал Кирилл. – Там впереди
дверь.
Я так и не увидела двери, ослепнув от темноты, но услышала
звук, когда он открыл ее. Сделала еще пару шагов и натолкнулась на Кирилла, с
трудом удержавшись, чтобы не вскрикнуть от неожиданности. Он замер, наверное,
ждал, когда глаза привыкнут к темноте. А потом чиркнул зажигалкой и вытянул
руку. Из темноты выступили предметы, шкаф, стол, а на столе… В первое мгновение
я подумала, что на стол небрежно брошено одеяло, и только когда Кирилл, сделав
еще несколько шагов, высоко поднял руку, освещая столешницу, я поняла, что это
на самом деле. Мужчина лежал лицом вниз, свесив руки, оттого я не могла его
видеть, но сразу поняла – он мертв, слишком неподвижно, слишком страшно он
лежит, упираясь ногами в пол. Не знаю, почему я не заорала в голос. Скорее
всего, просто отупела от ужаса, в такие мгновения крик стынет в горле и ты не в
состоянии пошевелиться и соображать тоже не в состоянии.
Кирилл левой рукой коснулся плеча мужчины, чтобы перевернуть
его на спину, но труп был слишком тяжел. Кирилл передал зажигалку мне и
попытался сделать это еще раз уже двумя руками. Он перевернул мужчину на спину,
рубашка на груди покойника распахнулась, и я увидела массивный крест на цепочке
и только после этого перевела взгляд на лицо убитого. Точнее, на то, что от
него осталось. Выстрелом ему снесло половину черепа. Огонь зажигалки в этот момент
потух, и комната вновь погрузилась в темноту, еще более кромешную, чем
несколько минут назад.
Я почувствовала руку Кирилла на своем локте. Не говоря ни
слова, он направился к двери, я шла за ним, то и дело натыкаясь на него в
темноте. Не знаю, как он ориентировался, но до двери на улицу мы добрались
благополучно. Он распахнул ее, и я в полуобморочном состоянии шагнула на
мостовую. Кирилл не дал мне опомниться и, захлопнув дверь, повлек в сторону
улицы, откуда мы пришли сюда.
– Боже мой, – только и смогла произнести я и на
мгновение остановилась, не в силах сделать еще шаг.
– Надо уходить, – сказал Кирилл, голос его звучал
абсолютно спокойно, и это поразило меня больше всего. – Пожалуйста,
потерпи немного, в двух кварталах отсюда есть стоянка такси.
Он обнял меня, и мы быстро зашагали по улице. Возле сквера
увидели машину. Водитель такси читал газету, заметив нас, посмотрел внимательно
и, убрав издание, завел мотор.
– Тебе нельзя возвращаться в гостиницу, – выдавила
я из себя.
– Я только провожу тебя.
– Нет.
– Я не могу отпустить тебя одну.
Свои вещи он забрал из гостиницы еще до нашей поездки в
«Альбатрос» и оставил их в камере хранения на вокзале.
– Там нет ничего ценного, – пошутил он
тогда. – В крайнем случае, обойдусь без них.
– Что, если старик все-таки рассказал им о тебе? –
не торопясь садиться в машину, спросила я.
– Ему нечего рассказать. Разве что назвать мое имя, ну
и еще сообщить, что иногда я приносил ему кое-что на продажу.
– Господи, зачем мы взяли этот камень? –
запричитала я.
– Не плачь. То, что сделано, уже сделано. Это уже не
исправишь.
– Мы увидимся завтра? – я поспешно вытерла слезы.
– Да, на набережной. Приходи туда как обычно.
– Где ты собираешься ночевать?
– Не беспокойся обо мне, вообще ни о чем не беспокойся.
Запомни: ты никогда не видела этого камня, обо всем остальном можешь
рассказать. О встрече со мной, о том, что мы были в «Альбатросе», о том, что я
попросил тебя позвонить, но ты понятия не имеешь куда. Все поняла? И ты никогда
не была в том переулке и о трупе ничего не знаешь. Справишься? Запомни главное:
им не в чем тебя обвинить. Мы случайно познакомились, встречались несколько
дней, а сегодня ночью простились возле гостиницы. Если ты будешь убедительна,
им ничего не останется, как тебе поверить.
– Мы еще увидимся? – глядя ему в глаза, спросила
я.
– Конечно. Если я решу, что тебе здесь оставаться
опасно, непременно приду за тобой. Ничего не бойся, я буду рядом.
– Я не могу не бояться, я опасаюсь за тебя.
Он коснулся губами моих губ.
– Спасибо. Все будет хорошо, верь мне.
– А если они появятся и ты не сможешь прийти ко мне?
Как я тебя найду?
– Не надо меня искать. Я же сказал, что буду рядом.
Его слова меня не успокоили, таксист нетерпеливо посматривал
в нашу сторону, а я не выпускала руки Кирилла, не позволяя ему направиться к
машине, ведь там поговорить мы уже не сможем.
– Послушай, если я буду знать, что появляться тебе
опасно… мы должны договориться об условном сигнале.
– Будешь выставлять цветок на окно? – улыбнулся
он.
– Прекрати. Я говорю серьезно.
– Так и быть, поиграем в шпионов. В случае опасности
заплети волосы в косу, я пойму, что подходить к тебе нельзя.
Я кивнула и первой пошла к машине.
