Я вынырнула из бессознательного состояния так же
стремительно, как и погрузилась в него. Первое мгновение абсолютно не понимала:
кто я, где я? Предметы выступали из сплошного тумана, и вместе с тем приходила
ясность и возвращалась память. Окружающее не радовало, все та же мерзкая рожа,
к которой добавилась еще одна – парень лет тридцати со свежим шрамом на
подбородке. Должно быть, это он был за рулем «девятки». Физиономия его
выглядела так, точно недавно ею провели по асфальту, несколько раз и с
удовольствием. Я в брошенной хибаре: выбитые окна, дверь на одной петле,
топчан, на котором лежу. Лежу со связанными за спиной руками, они успели
занеметь. Значит, прошло довольно много времени.
Эти двое сидят на широкой лавке за столом, сколоченным из
досок. Пьют пиво, с насмешкой поглядывая на меня. Оба в джинсах и темных
футболках. Воняет от парней мерзко – пивом и давно не мытыми телами. Запах
острый, резкий, я чувствую его даже на расстоянии. Первая мысль включившегося
мозга: меня не убили. Это само по себе уже большая удача. Вторая: повода
радоваться я не вижу. Не убили, так вполне могут это сделать. Чуть позже. Хотя,
может, у них другая цель. Интересно, какая. Я пыталась себя уговорить, что цель
все-таки есть, умирать сегодня не было желания. Так же, как и завтра, к
примеру. Я подумала о Саше и сцепила зубы. Умереть сейчас – глупость
несусветная. Умереть, когда я только-только его нашла. Это несправедливо, а
значит, неправильно. Они не прячут лиц – это плохо. Выходит, все-таки уверены:
им нечего бояться, я не смогу их опознать, следовательно, если цель существует,
она не продлит надолго мою жизнь и, скорее всего, сделает этот самый период на
редкость неприятным. Я вновь подумала о Саше. Он был уверен, что никто меня не
тронет, по крайней мере, так сказал. А через полчаса после этого я получила по
голове и оказалась в этой хибаре в компании двух плохо пахнущих мерзавцев. Он
ошибся? Герои, бывает, тоже ошибаются.
И тут совершенно непрошеные мысли полезли в голову: а если
не было никакой ошибки? Он сказал, что Лысый ему не враг, но то, что я слышала
до этого, противоречило данному утверждению. Допустим, враг. Я рассказала Саше
об изумруде, а он уже знал всех участников этой истории: и Кристину, и Лысого.
И захотел узнать больше, чтобы использовать знания себе на пользу. Вот и
причина его внезапного желания мне помочь. Вовсе не я сама причина и не Кирилл,
который считал его своим другом. Сашей руководил обычный расчет. Расчет, что он
сможет дотянуться до врага. А я во всей этой истории не более чем пешка. С
героями всегда так, все, кто попадает в их орбиту, становятся пешками. Герои
воюют со злом, неважно, в какой форме оно предстает, главное, это их личное
зло, и путь героя выстилают трупы тех, кто случайно попал в жернова борьбы.
Роль жертвы мне не улыбалась. Но Сашу я не винила, просто не
могла. Он такой, какой есть. Мое дело – принимать его таким или не принимать. Я
приняла. Даже если сегодня я умру. Потому что точно знаю: в этот день я была
счастлива, двадцать секунд счастлива, когда в ресторане он меня поцеловал.
Может, такое счастье не стоит жизни, по мнению умников, но я-то знала – стоит.
Потому что прошедшие двадцать три года таким счастьем похвастать не могла. Ну и
чего тогда хорошего еще в тридцати таких же, но без него? Я вздохнула, а
придурки за столом оживились.
– Очнулась, – сказал один.
Второй, тот, что ударил меня, криво усмехнулся и добавил:
– Сука.
Первый взглянул на часы:
– Чего-то она не звонит.
– Позвонит. Куда ей деться. – И почти сразу у него
зазвонил мобильный. Он достал его и удовлетворенно кивнул: – Она. Да, –
буркнул он в трубку. – Все в порядке. Девка у нас. – Он слушал, что
ему говорят, машинально кивая. – Да ладно, будет как огурец… с
пупырышками. Разве что немного помятая. – Он заржал и отложил телефон в
сторону.
– Что она сказала?
– Прибудет через час. Руки этой сучке ломать нельзя,
все остальное можно. Но к ее приезду она должна быть в сознании. У нас есть
час.
Парень поднялся и с довольным видом шагнул ко мне. Хибара
была совсем маленькая, он сделал два шага и ударил меня по лицу. Очень больно.
Я вскрикнула и зажмурилась. Тот, что сидел за столом, тоже подошел.
– Это чтоб ты поняла, дрянь. Посмей только дернуться, я
из тебя душу вытрясу.
Левой рукой он рванул платье на моей груди. Но тут второй
вдруг спросил, присев на топчан рядом и обращаясь ко мне:
– А что это за громила в красивом костюмчике был с
тобой?
– Этот громила тебе яйца отрежет, только посмей тронуть
меня, – ответила я, поражаясь своей отваге.
– Что? – взвыл первый и занес кулак, но второй
придержал ретивого товарища:
– Подожди. Хотелось бы понять, во что мы ввязались.
– Поздно, – порадовала их я. – Думать надо
было раньше, а теперь вы оба трупы, хотя пока об этом не догадываетесь.
Парень нахмурился, мои слова заставили его задуматься,
дружок, как видно, на такое был не способен.
– Ты, тварь ползучая, вон там свалка, – сказал он,
тыча пальцем в окно. – И на этой свалке ты окажешься ровно через час. А
пока… – Он так и не успел сообщить мне, что будет «пока». Грохнул выстрел,
и голова парня разлетелась, как арбуз, а я завизжала, потому что кровь, мозги и
прочее, что мгновение назад было его головой, полетело мне в лицо. Тело его завалилось
назад и сползло на пол.
Второй парень вскочил, не соображая, что происходит, и
потерял драгоценные мгновения, когда мог бы использовать меня в качестве живого
щита. Потому что раздался второй выстрел, и он, отчаянно завизжав, упал на одно
колено. К тому моменту я приоткрыла глаза и увидела его ногу, искалеченную
выстрелом. А потом мой взгляд переместился к двери. И я заревела, истерично,
как и положено в такой ситуации. На пороге стоял Саша, и моему беспредельному
счастью мешало только то, что я подозревала: сюда он пришел не за мной.
Я ожидала, что он направится к парню, который, поскуливая,
сидел на полу, но он, на ходу сунув оружие в карман пиджака, подхватил меня на
руки и поцеловал, несмотря на кровь и чужие мозги на моей физиономии. И я сразу
решила: он пришел за мной, хотя, если разобраться, в тот момент поцелуй был
самым надежным способом заставить меня заткнуться.
– Извини, – сказал он. Непонятно, к чему это
относилось. Развернул меня спиной к себе и развязал мне руки. Потом вновь
развернул, достал носовой платок и вытер мое лицо. – Ты как? –
спросил с сомнением.
– Не знаю, – честно ответила я.
– Не заикаешься – уже хорошо. Хочешь, отнесу тебя в
машину, там есть бутылка воды, попьешь, умоешься.
– А ты?
