Но у медведицы после двух оборотов явно не осталось сил на что-то большее. Слава кругу, конечно, хотя… ладно. Зато она теперь была сухая, и шерсть больше не висела жалкими сосульками.
— Всё, — решительно начал руководить я. — Все под скалу и спать! Быстро!
— Есть, мой командир! — Медведица комично вытянулась в струнку, все еще стоя на задних лапах, и приложила лапу к виску, словно передразнивая каких-то неведомых военных, отдающих честь.
— Хулиганка, — тихо бухтел я, утрамбовывая обеих своих… — а-а-а, к черту! — обеих своих девочек поглубже в нишу под нависающей скалой и загораживая их своим телом от холодного ветра. — Спать, обе!
Странно все. Такое впечатление, что я сошел с ума еще тогда, когда плыл на остров спасать жену и дочь. А что, если еще где-то среди скал, где волнами разбило мою лодку, я пошел ко дну и все это — мгновения предсмертного бреда?
Ну и… пусть. Чем дальше, тем больше я прихожу к выводу, что все идет сложным, страшным и болезненным, но правильным путем. И Золотинка… Золотинка. Я потерял ее и одновременно не потерял. Даже, кажется, нашел. Потому что до жутких приключений на острове я жил словно в коконе своих представлений о мире, своих мыслей и привычного порядка вещей, где женщина, даже любимая, занимала строго отведенное ей место, как вещь на полке. И у меня такое впечатление, что в этой вроде бы чужой девушке из другого мира я заново и по- настоящему узнаю свою жену. Такую, какой она была на самом деле, без маски нарочитой покорности и без привычного следования навязанной роли.
Что будет завтра? Как мы поднимемся на высокий крутой берег? Как найдем дорогу в лесу? Сумеем ли вообще до зимы пройти чуть ли не тысячу миль и добраться до железной дороги?
Не знаю… но на сердце почему-то спокойно, пока две мои девчонки рядом.
Глава 46
Злата:
Утром я проснулась уже вполне в себе. Небольшая ломота в мышцах еще присутствовала, как в человеческом, так и в медвежьем облике, но я заметила, что оборот явно идет на пользу общему самочувствию, хотя и тратит прорву энергии. После него в организме такая возмутительная и очень голодная бодрость образуется, что хочется с разбегу запрыгнуть на береговой обрыв и мчать по лесам в поисках оленя. Или косули. Или… да кто угодно подойдет, я бы сейчас и волка сожрала, если бы ему не повезло подвернуться под когтистую лапу.
Но на завтрак пришлось ограничиться рыбным супом, причем только железная воля не позволила мне бухнуть в котелок сразу половину всего запаса. Но ничего, теплое варево все равно придало каких-то сил, и даже Кристинка временно перестала подскуливать про «мама, кушать!». Я подозревала, что это спокойствие очень ненадолго, так что, как только с завтраком было покончено, мы с Айвеном начали носиться по пляжу как две подстреленные куропатки. Все с плота разобрать, по-другому собрать, проверить, подергать за самодельные веревочные лямки на мешках, по очереди превратиться в медведей и навьючить друг друга… Вот тут мы столкнулись с первым затруднением. Потому как упакованный в мешки на завязках и в простую сбрую, к которой был привязан топор, еще топор, пила, тесак, кусок обычного железа и еще по мелочи, Айвен озадаченно застыл над горой поклажи, предназначенной для навьючивания на меня.
— А как теперь? — смущенно вопросил он. — Если я превращусь обратно в человека…
— Да, — я тоже в задумчивости почесала затылок. — Это мы с тобой молодцы. Ладно, ничего. У меня все равно меньше груза и сбруи. Ты мне и медвежьими лапами сможешь кое-что подать и подтянуть.
Ну и примерно часа через три после рассвета три медведя бодро трусили вдоль линии прибоя к далекому мысу, возле которого кудрявая береговая зелень спускалась почти до самой воды, значит, там был более пологий, заросший кустами и деревьями спуск, а не обрыв.
Я на секунду представила, что бы подумал случайный зритель, вдруг откуда ни возьмись оказавшийся в этом медвежьем углу и наблюдающий за нашей процессией сверху, с обрыва.
— Ты чего хрюкаешь? — забеспокоился большой медведь, притормаживая возле меня и с тревогой заглядывая мне в глаза. — Тебе трудно дышать? Веревки давят? Или все же простудилась?
— Нет, — задыхаясь от смеха, проблеяла я. — Я просто подумала… подумала… хи-хи-хи…
— Э — э-э-э… — окончательно озадачился Айвен.
Даже Крис притормозила свои веселые прыжки по камням и ловлю морской пены, чтобы заинтересованно спросить:
— Мама, ты сошла с ума?
— Нет! — Я окончательно села и какое-то время точно была похожа на спятившую гиену, потому что хихикала и не могла остановиться.
И только отдышавшись, я смогла объяснить семье, что же меня так насмешило. Крис так сразу покатилась по гальке, дрыгая лапами, а вот большой медведь сначала пару секунд моргал, а потом изобразил лапой самый настоящий фейспалм.
Отсмеявшись, мы снова выстроились мохнатой цепочкой, поставив Крис в середину, и двинулись в путь. Море — это, конечно, хорошо… даже северное. Но что-то меня от него уже подташнивает. Ну или это голод виноват. Так что вперед, в лес, там вкусные олени, волки и другая россомаховая живность, которую я сейчас как нефиг делать сожру.
В просторный сосновый бор мы выбрались только после полудня. Здесь было солнечно, ветрено и свежо, стройные стволы мачтовых сосен радовали глаз, но едой по-прежнему не пахло, поэтому и задержаться не получилось. Крис, правда, устала и пришлось по очереди сажать ее в человеческом виде на загривок. Где-то по дороге она там, уцепившись за веревочную сбрую, даже поспать успела. Вот кому все наши скитания были в удовольствие и приключение! Но это даже хорошо.
Короче, до нормального зверонасыщенного леса мы добрались только к вечеру, и, пока я обустраивала временный фигвам, злющий и голодный папа-медведь буквально в течение часа заловил в овраге у ручейка какого-то молодого лося, обломал ему рога и приволок тушу к костру. Даже не отъел ничего по дороге, добытчик.
Жрать копытное сырьем я категорически запретила и на недоуменные взгляды ответила диверсией: отвела Айвена в сторонку от костра, чтобы Крис не видела, и при нем вскрыла лосиный череп.
Личинки овода вообще для человека и медведя не опасны, но выглядят так, что большого мишку ощутимо шатнуло, был бы он в этот момент человеком — вывернулся бы наизнанку. Мне, с одной стороны, жалко было парня, а с другой — как еще объяснить основы лесной гигиены? На страшном примере жестче, зато сразу все понятно. И про остальное мясо сразу поверил, что не надо его сырым есть, даже медведю неполезно.
Правда, я не рассчитывала на такой мощный и длительный эффект: Айвен в последующие дни нам с Крис все мозги вынес на предмет «мойте руки перед едой», «не трожьте всякого грязного лесного зверя незащищенными пальцами» и «жарьте рыбу трижды». Даже подсохшую малину с кустов, точнее жалкие ее остатки, требовал собирать человеческими руками и мыть.
Еле-еле дней через десять пути удалось притушить его паранойю. В основном потому, что я всю дорогу рассказывала ему, как в природе звери успешно лечатся от заражения паразитами и как индейцы не менее успешно перенимают у них эти практики. Даже сварила пару раз нам всем антигельминтное пойло из всяких разных трав, в основном горьких как лось знает что.
