– В общем, есть хорошие копии, которые я и изучаю. Пишу комментарии, само собой. Но пребывание здесь для меня даже важнее служения императору! Дом Ханаанский – это святой грааль! То, что мы знаем о ликторах, страшно выхолощено. Я как раз нашла то, что считаю незашифрованной перепиской между…
Хотя Дульсинея Септимус хлопала ресницами с выражением «ах, ваши слова и дела такие интересные», Гидеон прекрасно умела распознавать скучные разговоры. Она осторожными глотками пила пурпурное вязкое вино и старалась не кашлять, глядя на свою призрачную маркизу костей: Харроу ковырялась в еде, зажатая между каменно молчащими рыцарями Седьмого и Второго домов. Время от времени она говорила что-нибудь короткое Протесилаю, который секунд по шестьдесят обдумывал свои ответы, такие отрывистые и плоские, что Харроу рядом с ним выглядела душой компании. Майонезный дядюшка беседовал с анемичной близняшкой, своей вероятной невестой.
– Меня извлекли… хирургическим способом, – спокойно говорила Ианта, поигрывая бокалом. – Моя сестра старше на несколько минут.
Юный дядюшка в белых одеждах не ел. Он сделал несколько крошечных глотков вина, но большую часть времени сидел, сложив руки, и смотрел. Осанка у него была такая, будто он проглотил линейку.
– Ваши родители, – сказал он неожиданно глубоким и звучным голосом, – решились на вмешательство.
– Да. Видишь ли, Корона лишила меня источника кислорода.
– Упущенная возможность, я бы сказал.
– Я не люблю альтернативной истории. Рождение Короны снизило мои шансы выжить почти до нуля.
– И это не специально, заметь, – протянул ее рыцарь.
Волосы у него лежали настолько идеально, что зачарованная Гидеон не могла оторвать от них взгляда. Вот бы от потолка отвалился кусок и рухнул прямо ему на голову. Ианта изобразила удивление:
– Бабс, почему ты вмешиваешься в разговор?
– Я лишь хотел заметить, принцесса, что тебе не стоит так на нее злиться…
– А тебе не стоит возражать мне прилюдно, и все же… все же…
Набериус демонстративно посмотрел на другой конец стола, но Коронабет болтала с Магнусом: вероятно, обменивались новыми шутками.
– Хватит беситься, – сказал он.
– Бабс, ты разве с нами разговариваешь?
– Слава богу, нет, – кисло ответил незадачливый Бабс и вернулся к прежнему разговору с коренастым племянничком, флегматично наполнявшим свой бокал. Того перспектива снова нераздельно завладеть вниманием Третьего не обрадовала. Рядом с изящным Набериусом Терном он казался еще потертее и грязнее, чем обычно.
– Так вот, Восьмой, в чем твоя беда со щитом…
Гидеон было очень интересно узнать, в чем беда со щитом, но, потянувшись за бокалом, она почувствовала, как ее дернули за рукав. Это оказалась сидевшая рядом мерзкая девчонка, смотревшая на нее с ненавистью. Ненависть еще подчеркивалась черной краской для глаз, количество которой сделало бы честь и Девятому дому. Жанмари из Четвертого дома поджала губы, будто ожидая укола. Все углы ее маленького личика как будто еще заострились, а миллиард сережек дрожал.
– Это будет странный вопрос, – сказала Жанмари.
Гидеон высвободила руку и задумчиво наклонила голову. Кровь отхлынула от лица девчонки, и Гидеон чуть ее не пожалела: ее в том же возрасте окружали капюшоны, рясы и раскраска на лицах монашек. Но девчонка собралась с духом, выдохнула сквозь зубы и спросила очень тихо:
– Девятая… какого размера твои бицепсы?
Гидеон довольно долго сгибала руки по просьбе девчонки, но тут им принесли новые миски, наполненные чем-то со сливками, фруктами и кучей сахара. Пятый явно хорошо постарался. Гидеон съела три порции, и Магнус, не скрывая удивления, пододвинул к ней четвертую. Повар из него был куда лучше, чем боец. До появления в доме Ханаанском Гидеон считала еду гадостным процессом с участием баланды, ложки и рта. Процесс этот призван был максимизировать шансы не получить по заднице от Агламены в каком-нибудь тусклом зале. Сейчас она чуть ли не в первый раз чувствовала себя наевшейся и вполне счастливой от этого.
Потом подали подносы с горячим травяным чаем, чтобы очистить рот. Представители Домов стояли с теплыми чашками в руках и смотрели, как скелеты убирают со стола. Гидеон взглядом поискала Харроу. Некромантка забилась в угол вместе с Учителем, будто больше никого не нашла. Она тихо говорила, а он то кивал, то мотал головой. На этот раз он выглядел задумчивым, а не ехидным. Большие пальцы он заткнул за свой роскошный радужный кушак.
Кто-то осторожно тронул Гидеон за плечо, будто боясь ее испугать. Это оказалась Дульсинея, отдыхавшая на стуле. Она слегка ерзала по жесткому деревянному сиденью. Гидеон подозревала, что ей просто было больно. Дульсинея казалась усталой и выглядела старше, чем обычно, но розовые губы остались розовыми, а глаза горели весельем.
– У тебя огромные бицепсы или гигантские? Выбери нужный вариант, Девятая.
Гидеон удостоверилась, что некромантка ее не видит, и сделала неприличный жест. Дульсинея рассмеялась серебристым, но немного усталым смехом и указала на место рядом с собой. Гидеон послушно присела на корточки. Дульсинея дышала чаще, чем обычно. Она надела легкое платье цвета морской пены, и Гидеон видела, как вздымаются под ним ребра – как у испуганного зверя. Шелковистые каштановые кудри рассыпались по плечам.
– Мне понравился ужин, – довольно сказала госпожа Септимус. – Он оказался полезным. Посмотри на детей.
Гидеон посмотрела. Исаак и Жанмари стояли у стола. Жанмари закатала рукава, демонстрируя бицепсы. Бицепсы здоровой и целеустремленной четырнадцатилетки, еще не накачанные, но обладающие большие потенциалом. Ее лохматый сообщник устало измерял объем бицепсов пальцами. Оба тихо перешептывались.
(– А я говорила.
– Да все хорошо.
– Исаак!
– У нас что, соревнование бицепсов?
– А что-нибудь еще тупее ты мог придумать?)
Шипение разносилось довольно далеко. Абигейл, которая стояла рядом, поглощенная беседой с одной из Вторых, укоризненно тронула Исаака за плечо. Она даже не повернулась к нему и не прервала беседы. Адепт Четвертого дома вздрогнул: его рыцарь смотрела мрачно и обиженно.
– Ах, Гидеон, – прошептала Дульсинея, – Дома так плохо ладят. Столько подозрений после мириада мирных лет. Что они оспаривают друг у друга? Милость императора? А как она выглядит? Чего они хотят? Все они разъелись на трофеях нашей Когорты… почти. Я много об этом размышляла в последнее время, и единственный вывод, к которому я смогла прийти…
Она осеклась. Обе многообещающе молчали, прислушиваясь к вежливым и невежливым послеобеденным разговорам, к пощелкиванию скелетов, перетаскивавших грязные ножи и вилки. В этот белый шум вклинился Паламед: он почему-то нес на подносе полную чашку, которую и предложил усталой госпоже Седьмого дома. Она посмотрела на него с интересом.
