Олеся покраснела. Румянец моментально залил ее щеки, а глаза странно заблестели.
— Продавщица сказала, что он помогает усилить естественный запах и…
Небеса!.. Она полна сюрпризов и секретов.
Предчувствуя нечто неожиданное, Габор поторопил Олесю с ответом:
— И?..
— И оно подскажет, что испытывает избранник.
Габор от удивления выгнул бровь:
— Это как же?
— Ну… если чувства мужчины сильны, то он не сможет устоять. А если он ничего не ощущает, то ничего и не произойдет.
Даже в его мире она нашла, чем его удивить. Румянец на щеках Олеси стал еще ярче.
— Ты думаешь, это работает?
Она спрятала лицо у него на груди и вдруг начала дрожать:
— Сработало, когда я плеснула его в воду, и мы… — Ее голос совсем охрип, став вызывающе соблазнительным.
Ходячее искушение, которому невозможно противостоять. Да и не хотелось. Плоть загорелось огнем, и член встал так быстро, что на секунду перед глазами поплыло.
С трудом ворочая языком, он спросил:
— И мы что? — «Пожалуйста, скажи, как тебе было хорошо. Произнеси вслух, перечисли все, чем мы занимались, и убей меня звуком своего голоса. Я умру до охренения счастливым и пьяным. Тобой.»
— Ты знаешь что. — Ее голос звучал глухо. Вибрации растекались по его груди, устремляясь в живот, еще ниже.
— Думаешь, это из-за какого-то отвара? — Нечеловеческим усилием Габор заставил себя стоять неподвижно, как будто проверял на прочность свою выдержку.
— Да. Теперь он действует против меня… — Олеся тихонько застонала и выгнулась, прижимаясь животом к его бедрам.
Габор стиснул зубы. Член дернулся, едва ли не прорывая брюки. Ему нужно быть в ней. Сейчас же!
— Как он может действовать против тебя?
Олеся захныкала и потерлась грудью о его. Он видел, как ее соски натянули ткань и выделяются острыми вершинками, словно умоляя взять их в рот. Такому Габор сопротивляться не мог. Потянулся к ее груди, накрыл ладонью упругий холмик и сжал. Олеся откинула голову назад, обнажая горло и тихо застонала, прикрыв глаза.
Гладя и сжимая ее грудь, Габор с трудом повторил:
— Так как он действует против тебя?
Олеся повела головой, открывая глаза и с трудом сосредотачивая свой плывущий взгляд на нем.
— Попала в собственную ловушку. — Ее голос был таким тихим, что казалось, звучал у него в голове. — Ты искупался в нем, и теперь я отчетливо ощущаю твой запах. — Она дышала тяжело и часто, сводя с ума своим возбуждением. Грудь поднималась и опадала, потираясь о его ладонь. — Когда… Когда ты заставил меня сосать у тебя, я чувствовала твой запах. Ты пахнешь корицей и шоколадом. Это нереальное сочетание. Обычные люди так не пахнут. И сейчас, когда я вдохнула, то снова ощутила твой аромат. Так четко…
Ее тонкие пальцы скользнул по его животу, вытащили рубашку из брюк и оцарапали кожу над поясом. Габор не выдержал. Стиснул зубы и толкнулся бедрами к ее животу. Если она сейчас не замолчит, то он трахнет ее прямо у стены, и плевать на все. Член разрывало от боли, а яйца ныли так, словно он не кончал целую вечность. Ему нужно быть в ней! До изнеможения долго долбить податливое и согласное на все тело, слушать, как член хлюпает в ее влагалище, а яйца бьются об упругую задницу. И так до тех пор, пока оба не сойдут с ума, перестав осознавать, где находятся и что происходит вокруг. Чтобы она затопила его своими соками.
Эти фантазии только подлили масла в огонь. Член болезненно пульсировал, изводя его необходимостью кончить. Но еще ему нужно было слышать. Каждое ее слово, каждое признание. Что он заводит ее так же, как и она его. Что с ним она становится такой же безумной, как и он с ней.
— На тебя действует мой запах? — Он сгреб ее волосы в кулак. — Хочешь сказать, уже возбудилась?
Олеся опалила его сосредоточенным и каким-то недоверчивым взглядом. Как будто ей больно.
— Да. Сразу же… Ты мне не веришь?
Проклятье! Он был всего лишь мужчиной… Мужчиной, одержимым своей женщиной. Такой идеальной, что не могла быть настоящей. Она его понимала, чувствовала и поддерживала. Не боялась демонской крови внутри и не осуждала за историю его семьи. Кто выдержит рядом с такой? Никто.
Он не мог не спровоцировать ее на что-то, что — он знал — добьет его окончательно.
— Не верю.
Они смотрели друг другу в глаза, словно это была схватка. Молчаливая битва. Схватив его за руку, Олеся прижала его ладонь к своему животу и направила вниз, за пояс брюк. Кое-как расстегнув их другой рукой, она повела его ладонь еще ниже.
Габор замер, возбужденный до предела. Прикосновение к ее шелковистой разгоряченной коже было подобно касанию языков пламени. Больно до помутнения рассудка, но так необходимо, чтобы согреться. Она опустила его руку к развилке между бедер, и вот он уже смог ощутит мягкие волоски.
— Потрогай, какая я влажная. Кажется, твои штаны навсегда испорчены.
Олеся вела его ладонь прямо к горячим складкам, которые оказались набухшими и буквально истекали шелковистой влагой. Да… влажная. Настолько, что его пальцы стали мокрыми и могли беспрепятственно скользить по ее плоти, лаская. Вот только он хотел еще больше. Чтобы она текла у его рта.
Олеся застонала, когда его пальцы уже самостоятельно скользнули дальше, раздвигая складочки и поглаживая между ними. Она была такой нежной мягкой и набухшей там. Он сдохнет, если не попробует ее снова. Пусть кончит ему в рот, сочась ароматной горячей влагой. Невероятная. А он и вправду стал наркоманом. Желание трахнуть узкое влагалище языком превратилось в потребность, в навязчивую идею.
Его ладонь скользнула еще дальше, обхватывая лобок. Медленно и осторожно он направил в узкое отверстие палей. Олеся застонала, откинув голову, обнажая шею для его поцелуев. Нужно прикусить бледную кожу, оставить на ней столько засосов, чтобы ни у кого и сомнения не возникло, что эта женщина занята, что она принадлежит ему. Отмечена им… Отмечена. Как заключившие сделку с демоном. Но ведь он и был отчасти им.
И он хотел сделать Олесю своей. Показать всем, что она принадлежит ему. Он добавил второй палец, вводя в нее так глубоко, как позволяло их положение. Внутри нее было невероятно. Восхитительно. Горячо и мокро. Гладкие мышцы обхватили его пальцы и сжали. Стиснули с такой силой, словно никогда не хотели отпускать.
Олеся протяжно хрипло застонала. Закусила губу, пытаясь сдержать этот самый потрясающий порочный звук на свете.
Габор совершенно обезумел. Перестал себя контролировать. Перестал осознавать, где он. Важна была только Олеся. Рядом с ним. Его женщина.
Он согнул пальцы внутри нее. Олеся тут же дернулась, насаживаясь на него еще сильнее. Он мог смотреть на нее вечно. Как она стонет от наслаждения и не находит себе места в ожидании оргазма.
