Олеся задрожала, когда он слегка приоткрыл губы. Оскалился, словно хищник. В какой-то момент Олесе показалось, что сейчас он вцепится ей в горло.
Она шумно сглотнула, чувствуя, как тело покрывается мурашками страха. Ледяной холод легко пробрался под одежду — больше ее не грело тело Габора.
Он обманчиво нежно погладил пальцем ее горло, провел подушечкой вниз, отодвигая край плаща, и надавил на выемку между ключицами. Его бешеный взгляд не отпускал ее, приковав намертво.
Сейчас впервые Олеся четко осознала: он способен на все. На убийство, на пытки, на заговоры и интриги. Абсолютно на все. И с ней он проявлял чудеса выдержки и терпения. Но кажется сейчас она разозлила его по-настоящему.
В лесной тишине его голос звучал угрожающе вкрадчиво и страшно:
— Ты чего-то не поняла, Олеся… Я объясню в последний раз и больше повторять не буду. Не хочешь по хорошему, по хорошему и не будет. Я предлагал тебе стать моей женой, но если тебя это не устраивает, то есть еще роль моей… рабыни. Ты останешься здесь. Либо по доброй воле, либо прикованная цепями и ожидающая, пока я не захочу тебя навестить. У тебя будет много времени, чтобы понять, насколько нам… «хорошо». — Он издевательски изогнул уголок губ. — Тебе все ясно?
Ее начало потряхивать от угрожающего тона и тех слов, которые он произнес. Словно стал другим человеком. Внутренний голос испуганно прошелестел: «Нет. Он всегда таким и был. Просто тебе показывал лучшую свою часть. А ты умудрилась раздразнить сидящего в нем демона».
При воспоминании о демоне в животе что-то сжалось. Какая-то смутная догадка, подозрение… Разрозненные куски головоломки лежали прямо перед ней, но она никак не могла собрать их вместе. Не хватало вроде бы и крошечных, но безумно важных фрагментов.
Стараясь не злить его еще больше, Олеся тихо ответила:
— Да.
Его палец переместился, скользнул по ее губам и надавил на нижнюю:
— Да, мой господарь.
Олеся кивнула, все больше пугаясь его тихого вкрадчивого голоса. Кажется, она допустила ошибку. Разозлила. Но в чем причина? Он так сильно не хотел, чтобы она уходила? Или ему просто понравилась новая игрушка?
Габор сжал ее подбородок и приказал:
— Повтори!
Расширившимися от ужаса глазами она смотрела на него. Что, что она должна повторить? Когда до парализованного мозга стало доходить, ее едва не скрутило пополам от ярости, возмущения и… страха.
Все еще в плену его ладони, она тихо выдохнула:
— Да, мой господарь.
Он надавил на ее губы большим пальцем и протолкнул его в рот. Коснулся зубов, скользя дальше.
Новый приказ он отдал хладнокровным равнодушным тоном:
— Оближи.
Олеся снова сглотнула вязкую слюну. На этот раз от обиды и унижения. Невольно коснулась языком кончика его пальца и тут же прижала его к небу.
На щеке Габора дрогнул желвак. Глаза опасно сузились, белых искорок в радужках стало еще больше. Загипнотизированная страхом, Олеся следила за тем, как они взрывались, подобно звездам и рассыпались на крошечные пылинки. От этого казалось, что в его глазах бушует ураган.
— Твой господарь приказал тебе… Ты не услышала? Или не поняла? — Его голос стал еще тише.
Опасный, страшный, но бархатисто-вкрадчивый. Как будто он завораживал свою жертву, чтобы через секунду лишить ее жизни.
Именно жертвой Олеся сейчас себя и ощущала. Несмело коснулась его солоноватой холодной кожи языком и слега погладила. Она чувствовала себя униженной этим приказом. Растоптанной. Не хотелось думать, что она сама виновата в происходящем.
Просто… просто он показал себя перед ней таким, каким и был на самом деле. Выпустил на волю того Габора, о котором все и говорили. Холодного, жестокого, беспринципного. А тот, которого она знала — лишь маска, личина. И наверное он использовал всю свою силу воли, чтобы казаться рядом с ней другим.
— Ты недостаточно усердна. — Он уже откровенно издевался над ней.
Начал вводить палец ей в рот и тут же убирать, имитируя движения бедер. Олесе захотелось плакать от унижения. И от желания, которое помимо воли разгоралось внутри. Она заставляла себя ненавидеть его и то, что он творит, но тело жадно отзывалось на каждое мимолетное касание, узнавая ласки желанного мужчины.
Кровь затопила лицо и шею. Щеки пылали, и кажется, он это видел. По чувственным губам скользнула ухмылка.
— Мне долго ждать? — Он резко толкнул палец в рот, находя язык, погладил подушечкой.
Олесе не оставалось ничего иного, как обвести его и сжать губами, слегка всосать, хоть он этого и не приказывал. Приказы… Она уже ждет и готова их исполнять. Как быстро она станет его послушной рабой?
Ей было неудобно сидеть полубоком, спина затекла, а между бедер становилось тяжело и горячо. От этой мысли, щеки вспыхнули огнем.
Габор вдруг убрал палец и тоже его облизнул.
— Я почти уверен, что если опущу руку, то почувствую, что ты уже мокрая. Мы будем это проверять?
Олеся судорожно замотала головой. Новая ухмылка больно резанула по сердцу.
— Как ты должна мне ответить?
— Н-нет… — Заплетающийся язык не слушался, словно она опьянела и с трудом могла говорить.
Габор вздернул бровь:
— Как ты должна отвечать?
Боже, да чего он от нее хочет?! Олеся тяжело вздохнула, наполняя грудь воздухом. Легкие тут же опалило колючим морозом. До этого момента она не ощущала холода, раскаленная внутри словно металл.
— Нет… мой господарь.
Габор кивнул. Не дрогнул ни один мускул. Он снова развернул ее спиной к себе и взялся за поводья.
— Хорошо. Оказывается, ты все-таки понятливая. — Габор чуть наклонился и понизил голос почти до шепота. Горячее влажное дыхание опалило словно вулканический выброс: — Сейчас мы едем к Бражене. Ты молчишь, пока я не разрешу открвть рот. И делаешь только то, что я говорю. Все понятно?
Олеся кивнула. Но он снова жестко сжал ее подбородок и грубо развернул к себе:
— Я не слышу.
Сцепив челюсти, она сквозь зубы проговорила:
— Да, мой господарь.
Он лишь улыбнулся. Холодно. Расчетливо. Кивнул и слегка ударил поводьями коня.
Олеся ужаснулась тому, какого монстра пробудила.
Глава 20
В душе все постепенно леденело, и уже нельзя было сказать, где холоднее: в мрачном сумрачном лесу, или у нее внутри. Олеся сидела прямо, боясь пошевелиться. Как могла, она отодвигалась от Габора, но сделать это в седле было невозможно.
При каждом движении лошади его бедра терлись о ее, грудью и животом он слегка толкался в ее спину, горячее дыхание все время овевало уши и шею.
