— Папа? — повторил Бруно, нахмурившись, и размытой тенью метнулся к некроманту.
— Уходи, — в последний раз велел тот, но как-то вяло и уже безо всякой надежды на успех.
«Он хотел поработить призраков, я желаю их освободить. Он пытался стереть их личности, я надеюсь отправить их на перерождение. Он запер их в доме, я выпускаю их на волю. Он прервал ритуал, потому что… спасал вмешавшегося в процесс сына от участи безликого, беспамятного слуги. Несмотря на все свои недостатки, сына некромант любил. Это ли не главное «почему»? Это ли не противоположные помыслы и одинаковые мотивы? Я ведь тоже… люблю».
Бруно внимательно оглядел новообретенное тело отца, нахмурился еще сильнее, а затем взял его за руку и… просто выволок душу наружу. Я ахнула, мэтр Штанге без чувств — а может, и без дыхания — повалился на пол, а разъяренный призрачный старик взвыл и задергался в хватке сына.
— Нет-нет-нет!
«Теперь можно», — шепнула Тильда.
— Пора, — раздался над ухом голос Рэйнера, и я поняла, что он стоит за спиной и ободряюще сжимает мои плечи.
— Мне кажется, все вокруг может рухнуть, — пробормотала я, все еще опасаясь сдвинуть символ с места. — Успеете построить туннель?
— Успею, — с явной улыбкой отозвался мэйн. — Но постарайтесь обойтись без серьезных разрушений. Это вы планируете уехать, а я еще надеюсь привести в этот дом жену.
И без того не радужное настроение ухнуло куда-то на самое дно, и я со злостью впечатала демонову звезду в конец строки. Все выбранные символы тут же вспыхнули ярче и запульсировали сильнее, точно вспугнутые сердца; пол под нашими ногами дрогнул, над головой раздался треск, и нас обильно присыпало белым крошевом.
— Попробуем уйти ножками, — прикрикнул Рэйнер сквозь нарастающий гул дома, из которого пытались выдрать саму его суть. — Там еще Штанге.
Точно, про мэтра я почти забыла.
Стараясь не думать и не обращать внимания на сосущее под ложечкой чувство потери, я кивнула и первая устремилась к проему, во мраке которого скрывалась лестница, но на полпути замерла. Обернулась.
Призраки уходили… некрасиво. Хаотично. Не было никакого нежного сияния, пения небесных дев и ощущения снизошедшей до простых смертных божественной благодати — только серая мгла, ветер и разруха. С полок с грохотом и звоном слетали книги и склянки, бумаги со стола вихрем носились по комнате; по потолку, стенам и полу ползли трещины, и только мерцающая пентаграмма оставалась нетронутой, будто защищенная от всего мира незримой преградой. И в это тихое, безопасное место один за другим влетали клочки белого тумана, чтобы раствориться без следа и наконец обрести покой.
Я теперь совсем не видела их лиц, но точно знала, что они улыбаются… И Аццо наверняка тоже, чтоб мне провалиться!
Под ногами словно зарычал дикий зверь, и пол задрожал с удвоенной силой, грозя исполнить это пожелание. Я попятилась к выходу, все еще пытаясь выловить в царящем хаосе хоть одно родное лицо, попрощаться хотя бы взглядом, но рассмотрела только огромного и совсем не туманного Бруно, который, нежно, но крепко прижимая брыкающегося отца к груди, волок его к пентаграмме. Старик выглядел как никогда жалким и немощным, и я в который раз поразилась, сколько зла может причинить с виду безобидное существо…
— Юта! — окликнул Рэйнер, уже взваливший на плечо тело мэтра Штанге, и я кивнула, давая знать, что слышу и готова уйти.
А в следующий миг затылок пронзила боль, и в глаза словно плеснули черной краской.
Похоже, уйти мне предстояло не только из Арве-мал-Тиге…
Глава 26
Глава двадцать шестая, в которой все наконец-то кончено, но надо бы прояснить еще парочку моментов
— Говорили мне, не связывайся с этой Гантрам… Говорили, от нее одни проблемы… Говорили, не приближайся к дому в лесу… Но я же самый умный, лучше всех все знаю. Я же выше всяческих слухов, в конце концов, про меня тоже многое говорят. И что в итоге? Сначала калечных магов из-под шкафов вытаскивай, теперь всю троицу из-под завалов…
Смутно знакомый голос никак не умолкал, все бубнил и бубнил, но, как ни странно, это беззлобное ворчание не нагнетало головную боль, а будто, наоборот, ее снимало. Я чувствовала осторожные прикосновения ко лбу и вискам, и постепенно застивший разум сумрак отступал, и я начинала осознавать действительность. По закрытым векам скользили солнечные лучи, голая земля под ладонями была сухой и нагретой, а неугомонный голос… голос явно принадлежал доктору Аугусту Эморри.
— …сидел бы дома. Эх, ну говорили же, не связывайся…
— Вы со мной и не связывались, — просипела я, не открывая глаз. — Вас привел дар.
— Этот дар куда только меня не тянет, — ничуть не удивился моему пробуждению доктор. — Я прекрасно умею расставлять приоритеты и избегать неприятностей. Только вот с вами и оплошал… Так, теперь попробуйте сесть. Вот так, аккуратнее, не торопитесь.
Поддерживая меня под спину, он помог мне принять сидячее положение и, кажется, отступил. По крайней мере, опора исчезла, и шею обдало легким ветерком. Но обратно наземь я умудрилась не бухнуться — завалилась вперед и обхватила руками колени. И только тогда опасливо приоткрыла глаза.
Я действительно сидела на земле, заботливо застеленной чьим-то сюртуком — не докторским, судя по тому, что он предстал передо мной в полном облачении. Зато всклокоченный, помятый, весь перемазанный пылью и отчего-то сажей, словно последние несколько часов активно чистил камины в заброшенных домах. Солнце стояло высоко в небе — время едва перевалило за полдень. Значит, я провела без сознания либо полные сутки, либо считанные мгновения.
Так странно… там, в подвале, я и не подумала, что некромант решил устроить основное действо в разгар дня, а не посреди ночи, и теперь при ярком свете все случившееся казалось если не кошмарным сном, то каким-то причудливым видением.
— Как самочувствие? — угрюмо осведомился зависший надо мною доктор Эморри, и я рискнула размять плечи и шею.
Самочувствие порадовало относительной нормальностью, о чем я и сообщила доктору.
— Чудесно, — кисло улыбнулся он. — Тогда пробуем встать.
Еще и руку подал, чего я никак не ожидала, глядя на его сомнительное настроение.
Ноги вспомнили о своем предназначении далеко не сразу, и пару секунд мне все же пришлось повисеть на шее ничуть не обрадованного этим фактом доктора, зато потом никаких проблем со стоянием и даже хождением не возникло. Я помахала руками, повертела головой, немного попрыгала и одарила Эморри счастливой улыбкой:
— Спасибо. А не знаете… — я замялась, — чем меня так?
— Это вы у мэйна спросите, — пробухтел он. — Он был рядом в разгар землетрясения, тоже немного пострадал.
Наверное, на лице моем отразился испуг, ибо доктор тут же закатил глаза:
