— Говори, не тяни. Я сижу как на углях.
— Сидишь? Это хорошо. Ты не вставай. У меня две новости, хорошая и плохая. С какой?
— Ты издеваешься?!
— Андрей, я не уверен, что тебе нужно говорить… Давай лучше хорошую? Мы родили мальчика! Можешь нас поздравить!
— Поздравляю. Теперь говори плохую.
Гоша тяжело вздохнул, потом попытался отговорить, но Громов прижал его.
— Ладно. Но не срывайся сразу, игру надо довести до конца. Арину нашли.
Громов облегченно выдохнул! Да, наконец-то! Наверное, безопасник это и хотел сообщить.
— Но она при смерти, в реанимации. Прогноз плохой… Врачи не дают никаких гарантий, что вытащат ее с того света.
Сердце моментально заледенело и грохнулось вниз, разлетаясь в мелкие осколки, впиваясь острыми гранями в живое тело. Вот где адская боль! Мигрень по сравнению с этим ничто.
— Где она? — прохрипел Громов.
— Андрей, тебе нельзя…
— Где она?!
— В Склифе. Но Андрюх, для нее делают всё, что…
Громов отрубил телефон, вышел из палаты, на ходу скидывая с себя больничный балахон и вызванивая доктора.
Он найдет лучших врачей, он заплатит любые деньги, но спасет Краснову.
* * *
С боем, он прорвался в палату к Арине.
Та лежала синюшная, вся в трубках и датчиках. В палату реанимации, помимо Громова, вошел врач-реаниматолог и два специалиста из клиники, которых привез Андрей. Они изучали карту и жизненные показатели девушки.
— Физических травм нет, хоть ее и нашли возле железнодорожного переезда, но она отделалась синяками и ушибами. В основном переохлаждение и запущенное респираторное. Сделаем КТ легких, чтобы исключить двустороннее воспаление…
Громов краем уха слушал врачей, сам держал холодные пальчики девушки, боясь отпустить и потерять связь навсегда. Сейчас проблемы предательства, собственной невыносимой мигрени, всё отошло на второй план. Жизнь Арины стала приоритетнее.
— Что нужно, чтобы она выздоровела? — хриплым шепотом прервал он врачей.
— Ну… Время, уход и лечение.
— Я хочу индивидуальную палату, круглосуточное дежурство, лучшие медикаменты и личного врача.
— Э-э… У нас государственное учреждение.
— Тогда мы увозим ее отсюда, — решил Громов, зная, что в частной клинике он сможет обеспечить ей лучшие условия.
— А вы ей кто, позвольте?
Хороший вопрос!
— Почти муж.
— Почти родственникам мы больных не выдаем, — отрезал врач.
И Громов понял, что это будет проблемой.
Добившись максимальных уступок в части большой индивидуальной палаты, где помимо кровати с медицинским оборудованием, еще находился диванчик, на котором Андрею придется спать ближайшие дни и ночи, он позвонил Гоше.
— Возьми адрес матери Красновой и привези ее в Склиф.
— Зачем?
— Нужна подпись на документах. При переводе или срочной операции потребуется разрешение родственников.
— А Маринка не подойдет?
— Нет, и я не подойду, пока Арина не в состоянии сказать "да".
— Шутник! Ладно, попробую быстро.
Андрей вернулся в палату, снова сел у постели под косые взгляды врача, и взял девушку за руку.
— Она мерзнет и никак не согреется. Можно обогревающее одеяло выдать?
— Она только с утра поступила, есть ряд противопоказаний, и пока мы не исключим каждое…
— Каких противопоказаний? — злился Громов. — Пока вы исключаете, она замерзнет.
— Больную выбросили из поезда! Она без сознания больше полу суток. Мы должны исключить внутренние повреждения и кровотечения, прежде чем назначим лечение и...
— Выбросили из поезда? — прервал врача Громов. — Откуда у вас такие сведения?
— Я не… У нее в карточке написано, что найдена вдоль железной дороги…
— Остальное вы придумали? Выйдите из кабинета.
— Вы не имеете права!
— А вы начните лечить!
Произнося это, Громов с остервенением снимал с себя одежду. Всю.
— Что вы делаете? — врач оглянулся на такую же удивленную происходящим медсестру и снова уставился на Громова, снимающего носки.
— Надеюсь, на душевное тепло у нее противопоказаний нет?
Не тратя ни секунды, Андрей откинул тонкое больничное одело, лег рядом с Ариной и прижал ее безвольное холодное тело к себе.
— Ну знаете!.. Я вызову полицию! — врач выбежал из палаты.
Медсестра некоторое время следила за приборами, потом отложила карту и тихо проговорила:
— Пожалуй, я тоже выйду, может отогреется её сердечко.
Дверь в палату отделила их от всего мира, оставив Громова с неподвижной снегурочкой, удары сердца которой с каждой минутой становились ровнее и увереннее.
— Ничего, я тебя вытащу, — тихо проговорил босс, целуя Арину в висок. — Больше никто пальцем не посмеет тебя коснуться.
В мерной тишине палаты, под писк приборов, Громов заснул, прижимая к себе ту единственную, которая стала смыслом его жизни.
— Кого задерживать?
Громов очнулся ото сна от бодрого зычного голоса.
— Вот этого постороннего мужчину в палате реанимации.
Врач явно нервничал, а полицейский забавлялся.
— Что в протоколе писать будем? Приставал к больной, пока та находилась без сознания? В палату, как я понимаю, вы его сами впустили.
— Да, но…
— Не предполагали, что он разденется и пойдет дальше?
— Задержите его! — потерял терпение врач.
— Дело в том, что полиции нужно основание, чтобы потом провести дознание, завести дело. А выпроваживать из палаты — это в обязанностях вашей внутренней охраны. Главный врач в курсе вызова?
Врач стушевался, и процессия снова вышла из палаты, оставив Громова с Ариной. Медсестра проверила датчики, что-то с улыбкой занесла в карточку и тихо вышла.
