— Нет, потому, что на самом деле, они беспокоятся о смертных.
Я спрятала ожерелье под рубашку, не обращая внимания на странное тепло металла. Медальон висел на дюйм ниже хрустальной розы.
— Но ведь, если Люциан и Сет свергнут Совет в Катскиллс, тогда они будут в шаге от низвержения Богов, верно? Потому, что тот, кто контролирует эти места, является правителем.
Аполлон ничего не сказал.
— Вы знаете, вот что я не понимаю.
Дикон вытянул свои длинные ноги с кресла, шевеля пальцами.
— Я знаю, что, если Сет и Люциан свергнут Совет, это будет иметь большое значение для гематои, но Богов это не потревожит.
Не говоря ни слова, Аполлон посмотрел на брата Айдена. Я знала, что он, возможно, послал мальчику один из его Леон/Аполлон взглядов, который говорил — мне, действительно, нужно это объяснять?
Дикон заерзал.
— Я имею в виду, что вы, ребята, можете просто спрятаться на Олимпе, и вызваны в нужный день.
— У него есть свое мнение, — сказал Люк осторожно.
— Ну, не будет же Сет штурмовать Олимп, в самом деле.
Я копалась в воспоминаниях других Аполлионов, и нервозность двигалась во мне, быстрая и скользкая как змея.
— Ну… — Аполлон вздохнул.
— Есть способ попасть на Олимп.
Моя челюсть стукнулась о коленку.
— Портал?
Он кивнул.
— Он настроен туда. Так мы перемещаемся между Олимпом и миром смертных.
— Знаешь, — сказал Айден.
— Эта информация помогла бы нам несколько месяцев назад. Мы бы могли поставить Стражей, которым доверяем, охранять портал.
— И каким Стражам вы можете, на самом деле, доверять? — спокойно спросил Аполлон.
— Предложение Люциана достаточно заманчивое, чтобы переманить их на свою сторону. Многие из Стражей отвернулись от Совета, отвернулись от Богов. И вообще, не было необходимости кому-либо из вас знать это.
Айден выглядел так, будто хотел еще что-то сказать, но мудро промолчал.
— И, к счастью, мы держим свое место нахождения в секрете, даже от предыдущих Аполлионов.
Взгляд Аполлона скользнул ко мне.
— Что ты узнала после Пробуждения?
Я была удивлена верой Аполлона в мою способность блокировать Сета. Я сомневалась, что вера осталась бы, если бы я рассказала ему о Сете и Гермесе.
Все еще качая ногами, я пожала плечами.
— В основном, это об их жизни, и этого очень много. Все равно, что смотреть сериал по телевизору, который длится тысячелетие. Трудно разбираться с этим. Иногда что-то говорят, и это шевелит память.
Черствый взгляд прошел по чертам Аполлона.
Ну, не то, чтобы я ожидала, что он раскроет объятия для меня.
— Много о том, как использовать элементы и акашу. И греческий — я могу читать теперь на греческом.
Большинство в комнате не были впечатлёнными этим, но Айден поймал мой взгляд и ободряюще улыбнулся. Я усмехнулась в ответ. Чтение на греческом было чертовски важным для меня.
— Ну, это все прекрасно и первоклассно.
Сказал Аполлон, преувеличенно вздыхая.
Я слишком сильно качнула ногой по столу, и она подпрыгнула.
Айден скользнул по мне взглядом.
— Что мы здесь делаем? Очевидно, Боги ждут от нас каких-то действий?
— Боги ожидают действий от нее.
Он указал подбородком на меня.
— Как она может сражаться с ним, не прикасаясь к нему?
Айден оттолкнулся от стены и вышел в центр комнаты.
— Боги должны понять это.
— Они поймут.
Аполлон прищурился, глядя на меня.
— Но я надеялся, у нее в мозгах что-нибудь щелкнуло, что помогло бы найти ответ на эту маленькую проблему. Но…
Аполлон положил руку мне на ногу.
— Тебе нужно постоянно двигать какими-то частями твоего тела?
Я посмотрела на него, когда не очень вежливо скинула его руку. Прикосновение его плоти ко мне вызвало отклик меток Аполлиона, как ничто не вызывало. И я знала, что он увидел их, его глаза остановились на моем лице.
— Они не навредят тебе, — сказала я.
— Это раздражает.
— Ты раздражаешь, — огрызнулась я.
Слева от нас, Айден закатил глаза.
— Все в порядке, детки, давайте вернемся к важным делам.
— Подумай, Алекс, должно быть что-то, что поможет нам — возможно, Соларис.
Он наклонился, положив руки с обеих сторон от моих ног. Через его плечо я увидела, что Айден двинулся к нам, но Аполлон повернул голову так, что блокировал его.
— Алекс.
— Что?
Я ухватилась за край стола.
— Слушай, это не значит, что я упрямая или глупая. Если я могу вспомнить что-то полезное, я вспомню. Я не останавливаю себя…
Останавливаю себя от того, чтобы увидеть или вспомнить что-то очень важное — вот это я собиралась сказать, но как это было с другими вещами, эта волна близости снова захлестнула меня, поднимая волоски на моей шее.
Когда я была связана с Сетом, было что-то, о чем он не хотел, чтобы я думала, и это было связано с Соларис — возможно, просто отвратительный конец двух Аполлионов. Но чем дальше я возвращалась, там было что-то, что я видела, что-то, что Соларис сделала, или… пыталась сделать.
За минуту до соединения с Сетом, я видела, как она превратилась в Первого.
— Александрия? — сказал Аполлон.
Я подняла руку вверх, подавляя желание заткнуть его.
— Есть что-то связанное с Соларис, но это странно. Почти как, я не должна знать, но я не могу…
Соскользнув со стола, я прошла мимо Аполлона. Не представляя, что я делала, я двинулась под защиту тела Айдена. Абсолютно непринужденно, он положил руку мне на плечи, выражение его лица не позволило никому сказать ни слова.
Я посмотрела на него снизу вверх, вспоминая, как сильно Соларис заботилась о Первом. Любовь, которую я видела в серебряных глазах Айдена, отражала Первого. И я чувствовала — вспоминала чувства — ужасное решение Соларис, которое она приняла, защищая остальных от разрушительной силы Первого. Кусочек за кусочком я складывала вместе.
— Соларис пыталась остановить Первого, и было что-то, что она сделала… или пыталась сделать. Что-то должно было сработать, но Орден Таната опередил ее, не дав ей закончить это.
Я разочарованно вздохнула.
— Она знала, как остановить его — убить его, как-то — но я не знаю, что это было. Как будто эта информация была защищена или стерта как-то.
