— Где мой ребенок?
Снова и снова.
— Некоторые в замешательстве, — ответила я.
Они не знают, что умерли.
Айден торжественно кивнул.
А потом грустная женщина просто исчезла, будто она прошла сквозь невидимый портал — мгновенье и все пошло дальше.
Я остановилась.
— Что за…?
— Я объясню, но нам нужно продолжать двигаться.
Айден потянул меня вперед.
— Легенда гласит, что некоторые души покидают чистилище и превращаются в тень. Они возвращаются в мир смертных, а затем снова возвращаются сюда. Я не думаю, что они даже могут контролировать это.
Я сглотнула.
— Они призраки.
— Думал, ты не верила в призраков.
Юмор сквозил в его тоне.
Сейчас отличное время изменить мое мнение. Когда я выглянула из-под моего капюшона, творилось что-то ужасное с некоторыми душами. Многие из них выглядели твердыми, и то, как они касались меня, я чувствовала, что у них есть тело, но у других была нетвердая размытость. И чем больше я обращала внимание, видела, что другие просто исчезают.
Это было жуткое место, как прогулка по лабиринту безнадежности и забытья. А мы еще даже не дошли до Долины Скорби. Охо-хо, это будет весело.
Внезапно потоки влажного холода появились в воздухе. Я подняла голову, глядя в огненно-оранжевое небо. Одна капля упала мне на щеку. Затем небо открылось, окатывая нас холодным дождем в течение нескольких секунд.
Я вздохнула.
— Серьезно, здесь идет дождь?
— По крайней мере, это не кислота.
Это был Айден, всегда видевший хорошую сторону в происходящем.
Надвинув свой капюшон поглубже, я побрела вперед. Души не обращали никакого внимания на сильный дождь. Возможно, они привыкли к нему. Я хотела остановиться и закричать на них, чтобы они шли на суд, так как чтобы ни ждало их, это не могло быть хуже этого.
Особенно для самых маленьких, которые были в одиночестве — не было ничего, чтобы они сделали, и что гарантировало бы им вечность в Тартаре.
Один маленький мальчик сидел в большой луже, которую уже сделал дождь. Ему не могло быть более четырех или пяти лет. Он двигал пухлыми пальцами в грязи, рисуя круги, а затем волнистые линии вокруг него.
Солнце — он рисовал солнце.
Я двинулась к нему, не зная, что делать, но я должна была что-то сделать — может быть убедить его пойти на суд. Только Боги знали, сколько он уже был здесь. Его семья, возможно, была уже на Елисейских полях.
— Нет, — сказал Айден мягко.
— Но…
— Помни, что сказал Аполлон. Мы не можем вмешиваться.
Я смотрела на маленького мальчика, борясь с желанием освободить его.
— Это неправильно.
Айден крепче вцепился в мою руку.
— Я знаю, но мы ничего не можем сделать.
Мое сердце разрывалось, когда я посмотрела на маленького мальчика, который рисовал луну рядом с солнцем, не обращая внимания на дождь и другие души, буквально, спотыкающиеся об него. Я хотела разозлиться, и я разозлилась — даже на Айдена, потому, что он был прав. Мы ничего не могли сделать. И здесь было много таких как этот маленький мальчик — много забытых душ.
Борясь с подступившими слезами, я выдернула свою руку у Айдена, но не убежала. Я шла вслед за ним, когда мы прошли мимо бедного ребенка, продвигаясь к краю поля душ, которые либо были оставлены позади, либо сдвинуты в сторону.
Потребовались часы, чтобы пройти поля Асфоделея. К тому времени, когда мы покинули грязь, достигавшую до щиколоток, и наши ботинки коснулись разбросанных участков травы, мы были промокшие и продрогшие, наши плащи были тяжелые. Дождь как-то пробрался в мой ботинок и, каждый шаг, моя нога хлюпала вперед и назад. Я была истощена, возможно, Айден тоже, но никто не жаловался. Путешествие через поле душ служило напоминанием, что все может быть хуже.
Дождь немного успокоился и перешел в постоянную, устойчивую изморозь. Сейчас небо было темно оранжевым, говоря, что приближалась ночь. Впереди, зеленые холмы упирались в толстую, почти непроницаемую стену сланца. Это будет крутой подъем.
— Хочешь передохнуть?
Раздался голос Айдена из-под его плаща, когда он осмотрел холмы.
— Все выглядит безопасным. Мы бы могли…
— Нет. Я в порядке.
Я обошла его, медленно забираясь на первый холм, не обращая внимания на тупую боль в висках.
— Кстати, чем быстрее мы попадем в туннели, тем быстрее сможем отдохнуть, верно? Мы будем там в безопасности ночью.
— Да.
Айден был рядом со мной через секунду. Его рука появилась из-под плаща и скользнула под мой капюшон. Его ладонь была теплая на моей щеке. Этот жест был кратким и быстрым.
Мы шли в тишине, но меня грызло беспокойство. Головная боль не напрягала, ничего такого, что я испытывала перед связью с Сетом, но я не знала, как долго это будет, прежде, чем начать прогрессировать. Единственной надеждой было, что мы доберемся в безопасное место — желательно сухое — где мы бы могли устроиться на ночь. Сон, вот что мне было нужно, и чем быстрее, тем лучше.
Странное небо темнело с каждым холмом, который мы преодолевали, заставляя нас ускориться. Мы пересекли поле нарциссов, которые доходили до колена, с лепестками, светящимися белым и несущие невероятно сладкий аромат. Сланцевая стена приблизилась, когда цветы сменились деревьями.
По крайней мере, мне так казалось.
Они поднимались в небо, их ветви, в основном голые, как тонкие пальцы тянулись к постоянно растущей темноте. Вокруг нижних ветвей, рубиново-красные плоды висели в воздухе. Гранаты.
Интересно, какие они на вкус, я потянулась к одному.
Рука Айдена схватила мою руку почти болезненной хваткой. Я испустила испуганный возглас.
— Нет, — сказал он резко. Его глаза сверкали серебром из плаща.
— Ты ничего не знаешь о Персефоне?
Я смотрела на него.
— Ух ты, она Королева Подземного мира. Я не глупая.
— Я не говорил, что ты глупая.
Его хватка ослабла, когда он вел меня мимо деревьев, к последнему холму.
— Хотя, я начинаю думать, что ты потратила время уроков на сон или что ты там делала.
— Ха. Ха.
— Персефона ела гранаты с этих деревьев. Если ты съешь, что-нибудь из этого мира, ты никогда не сможешь уйти.
Все мои умные ответы исчезли. Мальчик, я чувствую себя идиоткой потому, что не помню этого.
— Хорошо. Возможно, мне следовало быть более внимательной на уроке.
