Когда она грациозно развернулась на своих каблуках, я оказалась чересчур поражена, чтобы начать двигаться первой. Помогающая нам Персефона — это не то, на что я рассчитывала.
Айден улыбнулся.
— Это хорошо.
— Чересчур хорошо, — я повернулась к Калебу. — Ты — супер.
— Я знаю, — он притянул меня к себе и быстро, но крепко обнял. — Скучал по тебе.
Прижавшись ближе к нему, я подавила слезы радости.
— Я тоже скучала по тебе.
Калеб поцеловал меня в макушку и затем отпрянул.
— Пошли. Что ж, надо начинать шоу.
Все трое из нас последовали за богиней. Бедный Айден пытался смотреть куда угодно, но не на неё, но в конечном итоге, он же был парнем. Странно, но я не испытывала ревности — вероятно, это больше развлекало, чем вызывало какие-либо еще эмоции, потому что он усиленно старался держать свои глаза в северном направлении.
Обхватив его руку, я её сдавила. Когда его взгляд переместился на меня, я ухмыльнулась, и он одарил меня искривленной улыбкой в качестве извинения.
Пока мы шли по длинному, темному коридору, покрытому черными бархатными коврами, Калеб наблюдал за мной с Айденом со странным выражением на его лице.
— Что? — поинтересовалась я.
Он покачал головой.
— Вы, ребята, действительно делаете это — отношения, открыто и все такое?
Рука Айдена сжалась вокруг моей руки ещё более крепко.
— Мне кажется, прямо сейчас у мира есть гораздо большие проблемы, чем влюбленные чистокровный и полукровка.
Моё сердце совершило счастливый танец, услышав последнюю часть предложения. Достаточно слышать, как он произносит это — слово на букву Л — чтобы прогнать прочь все мрачные предзнаменования и ожидания.
Хриплый смешок Персефоны донесся до нас.
— Это правда? Хотя, они не первые, и не последние.
Глаза Калеба небесно-голубого цвета остановились на Айдене.
— И ты не собираешься даже попытаться скрыть отношения, когда всё устаканится?
Вызов в его тоне заставил меня улыбнуться.
— Этому не бывать, — сказал ему Айден. — Это будет не просто, но мы найдем способ.
— Хорошо, — взгляд Калеба ожесточился. — Потому что, если ты поступишь с ней плохо, я буду преследовать твою задницу до самой смерти.
Я прыснула со смеху, как и Айден, даже несмотря на то, что мы оба понимали, что Калеб говорил серьезно. Выпустив руку Айдена, я обхватила ею Калеба.
— Этого не потребуется.
Богиня остановилась перед бронзовой дверью. От взмаха её руки она открылась. Хорошо, что она поможет нам выйти, так как у меня не было никакого представления, как бы Калеб провернул подобное.
Ощутив порыв холодного воздуха, мы вошли в кольцеобразную камеру. Здесь было так много оружия на стенах — боевые топоры, копья, мечи, и пики. Здесь были и ужасающие вещи, такие как головы давно забытых животных, забитых на охоте, и целый раздел, посвященный отрезанным с жертв «конских хвостиков».
Я прочистила горло.
— Милая… комната.
— Это военная комната Аида, — благоговение наполнило тон Айдена. — Проклятье.
— Оружие принадлежит моему мужу, но… — Персефона окинула пренебрежительным взглядом военную комнату. — Большая часть из этого военные трофеи Ареса, а не моего возлюбленного. У Аида есть склонность к небольшим перепадам настроения в ужасную сторону, но волосы…, — она указала на отрезанные «конские хвосты», пригвожденные к стене. — Это принадлежит Аресу. Он любит срезать волосы тех, кого он завоевал, и затем выставлять их на всеобщее обозрение. Это беспокоит большинство из других богов, поэтому он хранит их здесь.
Калеб вскинул брови.
— Милая декоративная черта, полагаю.
Было нечто до жути знакомое в вопросе волос. Дело было не в части того, что были полностью срезаны волосы и повешены на стены, так как, спасибо богам, это было непонятным для меня. Но в этом было нечто, что отложилось у меня в памяти.
— Вы знаете Ареса, — сказала Персефона, настаивая нам пройти глубже в военную комнату. — Для него, всё вращается вокруг войны и военных трофеев. Общественный порядок практически ослабляет его. Он верит, что никто никогда не должен поворачиваться спиной к войне… — она умолкла и изящно пожала плечами. — Он, должно быть, испытывает трепет сейчас, учитывая, что все висит на волоске.
— Он, вероятно, «словно мальчишка», — сказал Калеб, посылая «какого хрена» взгляд в мою сторону.
Я пожала плечами, но странное ощущение от нахождения здесь, изводило меня. Имела ли в виду Персефона, что нельзя никогда поворачиваться спиной к самому Аресу, иначе называемый «Мистер Война», или просто к войне как таковой?
— Пришли, — она остановилась перед мраморным пьедесталом. Демонические лица были выгравированы в мраморе чаши, и рубиново-красная вода наполняла её. — Все что вам надо, так это встать перед ней и позвать душу, с которой вы хотите поговорить — любую душу — и они будут призваны сюда.
— Любую душу? — моё дыхание сперло, когда образ моей матери заполнил мои мысли.
— Да, но я могу позволить использовать вам это единожды. Поэтому делайте выбор обдуманно, — Персефона льстиво засмеялась. — Чувствую себя, словно нахожусь в фильме «Индиана Джонс: В поисках утраченного ковчега…».
Айден потупил свой взор, его челюсть изогнулась в попытках сдержать ухмылку.
Калеб закатил глаза.
— «Индиана Джонс и последний крестовый поход».
— Ох, — она пожала плечами. — То же самое.
Мой взгляд погрузился в чашу. Имя моей мамы висело на кончике моего языка, и мне не надо было смотреть на Айдена, чтобы понять, что он думал о своих родителях. Каждый из нас видимо готов был отдать все что угодно, чтобы увидеться с ними, особенно после того, как все плохо прошло с теми душами в портале.
Взгляд Персефоны стал понимающим.
— Ах, настолько трудно пройти мимо шанса увидеть того, кого любишь.
— Ты бы поняла, — тихо произнес Айден.
Её улыбка медленно спала.
— Поняла бы. Вероятно, некоторые посчитают меня эгоистичной из-за принятых мною решений и ошибок, к которым они привели.
Вспомнив миф о Персефоне, я покачала головой.
— Нет. Ты была умна. Ты позаботилась, чтобы ты была у обоих — у Аида и твоей матери.
Если она и ощущала самодовольство из-за того, что в итоге из этого получилось, постоянное разделение на время и сезоны, она не показала этого — удивительно, поскольку боги не были смеренной кучкой людей.
Повернувшись обратно к чаше, она сложила руки перед собой.
— Время сделать ваш выбор, и затем вы должны будете уйти.
