«Не царское это дело, батюшке-барину гувернантке цветочки дарить! Корона съедет еще», — хотела я продолжить тираду Машки, но сдержалась и только хмыкнула.
Олег Викторович дураком точно не был, сделал шаг, забрал букет из рук охранника. И так злобно зыркнул на своих подчиненных, что те испарились мигом. Я вздохнула, наблюдая, как физически хорошо подготовленные люди мялись за ближайшими кустиками. Вот — поди, пойми этих хозяев! И охранять надо, и глаза не мозолить. Мне стало искренне жалко ребят.
— Лучше б… — протянула Маша, но напоролась на мой предупреждающий взгляд и проглотила «деньгами». На самом деле я всецело ее поддерживала. В той ситуации, в которой мы с ней оказались, цветам и всяческим девочковым штучкам начинаешь предпочитать кусок мясо и пакет любимых яблок. Чтобы есть их в волю. А не считать.
Нет, не то, чтобы мы с дочкой голодали в этот год. И даже не сильно себе во всем отказывали. Но вот эта постоянная необходимость все считать, чтобы денег хватило… Невозможность пойти — и сразу купить то, что приглянулось. To, чего захотелось. И мой каждодневный, и, что немало важно — каждоночный, панический ужас, что случиться еще что-то — и денег не хватит, а взять их попросту неоткуда…
— Спасибо вам, — отец мои учеников (по счастью, бывших) с каким-то плохо передаваемым выражением лица — отвращением что ли — сунул мне в руки букет.
— Ну что вы, — совершенно от всего сердца сказала я. — Не стоило утруждаться.
Мы с дочерью переглянулись. И стали ждать, пока господин нас покинет. Но он отчего-то не торопился. Когда пауза затянулась, он торжественно сказал, перед этим бросив взгляд на часы:
— Олеся Владимировна, мы может поговорить?
И голос такой… Нет, он по-прежнему красив и сексуален, но ведь откровенно недовольный! Он — чем-то недоволен, ты посмотри, а? Это МЫ. Слышишь, красавец? МЫ с Машкой недовольны, ясно тебе? Поблагодарил? Цветы подарил? Сво-бо-ден!
— Конечно, — вздохнула я. Видимо, мужчина, пока свою речь подготовленную не проговорит, не угомонится. И здравая идея о том, что он совершенно не в тему, в голову ему прийти попросту не могла. Потому что кроме идеи о собственной значимости там ничего уже не помещается.
Дочь усмехнулась — и отправилась кататься на доске. У одиннадцатилетнего ребенка такта оказалось больше — она не устроила скандал, хотя мы договаривались, что этот день будет принадлежать нам двоим. Она так хотела, чтобы я любовалась ее умениями. Мы и так слишком мало друг друга видели в этом безумно-беспощадном году.
Я уселась, обняв букет. Что тебе еще надо? Человеко-бизнесмен, а вместо сердца — кассовый аппарат? Пламенный, не иначе.
— Вы знаете, о вашем существовании я узнал за две недели до экзаменов.
Мне стало смешно. Ну надо же — два года не проявлялся. А тут «узнал о том, что есть репетитор по русскому». У парней, кстати, репетиторов и дополнительных занятий было до тучи. Любопытно, а о математиках и преподавателях английского он тоже не знал. Было еще два физика, один из политехнического, другой — из Большого университета. Потрясающе!
— Дело в том, — продолжил бизнесмен, с недовольством поглядывая на букет, потом на меня, потом на часы, — понимаете, я противник репетиторов и натаскивания на экзамены.
Вот тут я даже кривиться не стала. Натаскивание на экзамен. Что может быть проще — пойти и сдать. Вот сам пойди и попробуй. Особенно, если Андрею и Никите надо было по сотне максимальных баллов за каждый предмет. Потому как по- другому их а Гарварде никак не ждали. И, кстати, туда нужно было отправить не только результаты ЕГЭ, но и текущие оценки в электронном журнале, рейтинг в школе, участие в российских олимпиадах. Просто университет, принимая студентов, желал убедиться, что они способны учиться и показывать высокие результаты не от случая к случаю, а постоянно. А еще были эссе, которые американские школьники писали с первого класса и на которые были заточены поступающие в колледж от и до. И к этому мы готовились тоже. Кстати, это была самая большая головная боль. Но мы и с этим справились. А тут папа — против. Оказывается. Сам бы и готовил.
— Я высказался еще в конце девятого класса: хотят поступать — пусть поступают мозгами. Ладно еще английский…
Тут я рассмеялась. Ну, правда же. Английский — это самое главное, что может только пригодиться человеку. Хотя, если поступить в Гарвард…
— Надеюсь, я не задел вашу профессиональную гордость?
— Нет, ну что вы…
— Мои сыновья проявили недюжинную смекалку и изворотливость. У меня за спиной они сговорились с репетиторами. Экономку они перетянули на свою сторону — Инна Львовна женщина мягкосердечная. А начальника охраны они просто обманули.
Я с удивлением уставилась на мужчину. To есть что получается? Отца я никогда не видела не потому, что мальчики были позаброшены и, бедняжки, лишены родительского внимания и опеки, а потому что…
— Меня водили за нос.
В бархатном голосе была веселая злость, словно бизнесмен так и не смог определиться — гневаться ему на непокорных сыновей, или восхищаться их талантами.
Я покачала головой: трогательные отношения в семье, ничего не скажешь.
— Я только не понимаю, — сказала я хмурому мужчине с потрясающе красивым голосом, рядом с которым я сидела на скамейке в засыпающем летнем дне. — Какое отношение все это имеет ко мне.
— Дело в том, что я, как только узнал о вашему существовании, посмотрел записи с камер наблюдения в доме. Настоящие записи, а не те, что подделали мои предприимчивые мальчики.
— И что? — поморщилась я. Все-таки неприятно было осознавать тот факт, что два года твоей жизни запечатлены на видео. Как шоу за стеклом, где весь вечер на арене репетитор по русскому языку. Мало мне моего восьмого «В»? Гадко.
— Я впечатлился. Вы — профессионал.
— Спасибо.
На злость в моем голосе не обратили внимания. Совсем.
— И хочу предложить вам работу. Мне нужна Мэри Поппинс. Мне необходимо чудо.
Глава третья
Не знакомлюсь, не даю номер телефона
не соглашаюсь на свидания,
но уважаю ваш выбор
(С) просторы Интернета
— Да вы издеваетесь! — я поднялась, положила цветы на скамейку. — Маша, мы уходим.
— Подождите.
Мужчина был спокоен, расслаблен даже.
— У меня не было намерения задеть вас, просто… дело деликатное. И требует, действительно, волшебных навыков.
— Мне это не интересно.
Маша подъехала. И так резко затормозила на своем скейте, что непременно бы полетела и расшиблась, если б не Олег Викторович. Тот перехватил ее и поддержал, не давая упасть.
— Пустите!
Машка вырвалась и подбежала ко мне.
