— Не понимаю, — нахмурился Лирн. — Почему они молчат? Почему сидят и смотрят, вместо того, чтобы ликовать?
— Да и госпожа молчит, — заметил новый начальник стражи. — Даже не пошевелилась ни разу. Как вышла, так и стоит с той минуты. Стоит и смотрит. Ничего не требует, никого не призывает.
Дин-Лирн заставил себя не смотреть на уродливую маску смерти, застывшую на лице его господина. Он упорно старался подавить панику, накатившую на него, как старался справиться с тошнотой, подступившей к горлу. Нельзя было показать свою слабость и страх, особенно сейчас, но… В Архон! Ему было действительно страшно, потому что хитрый и умный шпион, переигравший двух господ и одну госпожу, сумевший собрать сторонников и совершить переворот, теперь оказался в мышеловке.
В Борге не было тайных ходов, и он это знал лучше многих. За долгие годы он упорно искал на чертежах замка лазейки, скрытые от людских глаз, но не нашел ни одной. И если они все-таки были, то Эли-Борги умели хранить свои тайны. Впрочем, побег Дин-Таля, а после и Вара с Солтом, говорил о том, что выбраться из Борга можно, только как?! Кому Альвия могла еще доверить тайну своих чертогов? Ответа не было.
Как не было уверенности в том, что они смогут долго выдерживать осаду. Лиори должна быть в ярости, и значит, не будет жалеть родовое гнездо. Ее воины разнесут стены, и тогда боржцы ворвутся внутрь и утроят резню изменникам. Поддержки уже ждать неоткуда. Единственный, кто мог помочь пленникам, теперь торчит на пике с отвалившейся челюстью, и черви пожирают его, такого коварного и предусмотрительного…
И в этот миг Лирн ухмыльнулся, вдруг вспомнив послание лиора, оскорбившее его.
— А еще меня дураком называл, — проворчал советник. — Больно ты оказался умным.
Однако насмешка тут же исчезла, потому что вернулась тревога за собственную участь. Мысли шпиона понеслись в его голове с небывалой скоростью, отыскивая лазейку к спасению. Сдать Ирэйн? Нет, это не станет платой за собственную жизнь. Альвия порвет и кузину, и его, потому что маленькая мерзавка молчать не станет и сдаст его со всеми потрохами. Да и глупцу ясно, что лейра Борг не могла организовать заговор и осуществить его. Слишком юна и неопытна для таких интриг. Почти ребенок…
— Дети…
Ну, конечно! Теперь их и вправду можно выставить заслоном и попробовать сбежать. Лиори не станет нападать на будущее риората, не лишит себя новых клинков. А если вздумает пренебречь угрозами, так ведь можно и показать, что ее враг настроен решительно. Смерть одного из юнцов остановит ее. Да, именно молодняк — вот он путь на свободу. Другого выхода нет.
Дин-Лирн развернулся, отошел от стены, но вдруг снова вернулся и опять нахмурился:
— Почему она все-таки молчит? — пробормотал он. После обернулся к начальнику стражи: — Что происходит с других сторон?
— Нас окружают, — ответил тот. — Будет осада. С западной стены насчитали несколько сотен воинов. Они разбивают стан вне досягаемости стрел.
— Значит, все-таки осада… А почему до сих пор не сделали ни одного выстрела по Альвии?
— Так ведь по нам тоже не стреляют, — пожал плечами риор. — Быть может, она ожидает подход всего своего войска, потому молчит. Потом объявит о начале осады… Ждем, что скажет. Но смолу уже варят. И стрелы готовят.
— Угу, — промычал советник, отошел от начальника стражи и проворчал: — Трусы. Стадо тупых баранов.
Он передернул плечами и поспешил туда, где жили юные риоры, сейчас закрытые в своих комнатах. Ему не нужно было много людей, всех не выведешь, да и к тварям их. Теперь в сторонниках не было толку. Небольшой отряд, взять самых маленьких воспитанников, чтобы не сумели взбрыкнуть, и отговориться, что едет договориться с Альвией. Надежды у осажденных нет, поверят. Убедить он их точно сумеет. А там убраться подальше и исчезнуть в лесах. Потом до границы с ближайшим риоратом, и все. Можно будет выдохнуть. Главное, выбраться из Борга…
— Вы куда-то торопитесь, высокородный риор?
Шпион замер. Он даже прочистил ухо, потому что ему показалось…
— К твоему сожалению, пес, я не призрак.
И сомнений не осталось. Он так хорошо знал этот голос, пропитанный ледяной издевкой. Только… Только ведь она стояла там, за воротами, и никак не могла вдруг оказаться за спиной. Лирн медленно повернулся, надеясь, что он попросту сошел с ума, и ему мерещится… Удар в лицо был ослепляющим, риор даже услышал хруст, раздавшийся где-то в носу. Кровь залила лицо, но утереться он не успел. Литы скрутили руки хартийскому шпиону, и уже сквозь пелену боли он увидел Альвия.
Она стояла напротив, с интересом рассматривая своего бывшего советника и самого верного слугу. И от этого взгляда холод пошел сковал тело, заморозил кровь, и единственное, что сумел выдавить Лирн:
— Как?
— Как я оказалась здесь, когда стою там? — полюбопытствовала Альвия. — Или как мои воины вырезают твоих ублюдков? Или как я выжила, а твой хозяин сдох? А может: как я поступлю с тобой? На последний вопрос отвечу с удовольствием — я лично займусь тобой. Представляешь, какая честь? Никого еще лиори не рвала на части на допросе собственноручно, а тебя будет. Ты рад? Я безумно. Руки чешутся, приступить немедленно, но вынуждена пока оставить тебя — нужно наказать остальных мерзавцев. Но, — Перворожденная с силой сжала его щеки пальцами, впечатав их в зубы, — я буду считать минуты до нашей встречи, моя самая ненавистная тварь. Ты даже не успеешь соскучиться, зато я уже тоскую. — После распрямилась и приказала: — В пыточную. На цепь. Там ведь место цепному псу, не так ли, мразь? — она жестко ухмыльнулась и бросила: — Увести.
Затем развернулась и поспешила дальше по переходам Борга, уже не обращая внимания на бывшего советника, которого литы тащили в пыточную. Она спешила очистить свой дом от скверны, и ее воины уже разбежались по замку, чтобы освободить заложников и покарать предателей. Тех, кто опускал оружие, не трогали — так велела госпожа. Их вязали и оставляли до особого разбирательства, где должны были установить степень вины предателя и определить наказание. Кто сражался, того убивали без жалости.
За лиори следовали ее верные советники: Дин-Таль, Дин-Вар, Дин-Солт. Подопечные Ордмана Солта остались со своими товарищами, освобожденными из-под надзора изменников, и сейчас, окруженные другими воспитанниками Борга, с упоением рассказывали о сражении на Порубежной равнине, о появлении лиори, и показывали раны, полученные в схватке с хартиями. Путь юных героев был окончен, далее вмешиваться им было запрещено.
Альвия вышагивала по своему замку, пока не ощущая собственного возвращения, как не чувствовала предвкушения скорой встрече с Боргом, когда готовила нападение. В эти мгнвоения ее занимал успех захвата, и мысли лиори были полностью посвящены именно этому. Перворожденная не хотела долгой осады, не желала увещеваний, чтобы ее впустили в родной дом, войти туда она собиралась без приглашения, как и должно хозяину.
На одном из привалов она призвала к себе Ферима. Вдвоем они просидели почти до заката, о чем-то разговаривая. Никто не осмелился приблизиться к ним, и сама лиори не желала чужого вмешательства, потому пришлось ожидать, когда совет лиори и чародея подойдет к концу. Наконец, до риоров донесся ехидный смешок Ферима, и на губах Перворожденной, когда она подошла к своим советникам, играла недобрая, но довольная усмешка. Она кивнула высокородным, но прошла мимо них прямиком к простым ратникам.
