Обычно, бывая на Пешеходной улице, Наполеонов проходил мимо, но сегодня служебная необходимость заставила его остановиться и присмотреться к художникам. Сделать это он старался незаметно, скрывая свою заинтересованность под ширмой интереса к представленным картинам.
На большинстве из них не было ничего особенного. Волжские пейзажи, милые скамеечки и беседки городских парков и скверов, улицы и дворы Старого города с сохранившимися дореволюционными зданиями. Всё очень мило, безыскусно, но ничего, что могло бы зацепить всерьёз.
И вдруг Наполеонов увидел портрет девушки с голубыми глазищами. Её светлые волосы растрепал невидимый ветерок. Она закусила чуть полноватую нижнюю губку и вся как бы ушла в себя, в свой внутренний мир.
– Сколько стоит эта картина? – спросил Наполеонов.
– Эта картина не продаётся, – ответил художник, в котором Наполеонов сразу же признал Дорина.
– Тогда почему она здесь находится? – не скрывая любопытства, спросил следователь.
– Она сопровождает меня, – прозвучал несколько странный ответ.
– Она ваш страж? – улыбнулся Наполеонов.
– Она моя Муза, – не улыбнувшись, ответил художник.
– Хорошо. А вот эта картина продаётся? – Наполеонов указал на изображение фонтана, облепленного голубями.
– Да, эта картина продаётся, – художник назвал цену.
– Подходяще, – пробормотал Наполеонов, – только не скажете, в каком городе находится этот фонтан?
Художник рассмеялся:
– Он находится в этом городе, на этой улице, и сдаётся мне, что вы не так давно мимо него прошли.
– Быть такого не может! – притворился, что не верит, Наполеонов.
– Хотите, покажу? – загорячился художник.
– Хочу!
– Но с одним условием.
– С каким?
– Я вам показываю фонтан, а вы покупаете у меня картину.
– Идёт! – согласился следователь.
– Ребята, вы свидетели! – обратился художник к своим собратьям по кисти. И те дружно загалдели и закивали.
– Ну, идёмте, – обратился Дорин к Наполеонову.
– Пошли.
Они дошли до фонтана, стоящего почти в самом начале улицы, недалеко от стоянки.
– Ну? – спросил Дорин с видом победителя, – узнаёшь?
– Узнаю, – смущённо согласился Наполеонов.
– Так берёшь картину?
– Беру. Только идёмте, я деньги возьму из машины.
– А где ваша машина?
– Да вон крайняя стоит, «Лада-Калина».
– Это которая белая, что ли?
– Она самая, пошли, будешь рядом стоять, а то вдруг я в машину сяду и укачу, – усмехнулся Наполеонов, – а ты с носом останешься.
– С каким ещё носом?
– То бишь с непроданной картиной.
– И то верно, от нынешних, прости господи, покупателей всего можно ждать.
Они дошли до машины, Наполеонов открыл её и, извернувшись, затолкал в неё Дорина. Тот никак не ожидал от низкорослого Наполеонова ни силы такой, ни ловкости. Он изумлённо смотрел на защёлкнувшиеся на его запястьях наручники.
А потом спросил удивлённо, перейдя на «ты»:
– Ты бандит, что ли?!
– Очень даже наоборот, – ответил с чарующей улыбкой Наполеонов, которую он перенял от Мориса Миндаугаса.
– Что значит наоборот?!
– Я следователь.
– Следователь? – не поверил Дорин, но всё-таки спросил: – И чего вам от меня надо?
– Вы знали Екатерину Терентьевну Самсонову?
– Да, – не стал отрицать художник, – но почему знал? Я её и сейчас помню, – усмехнулся он.
– Вы угрожали ей?
– Так неужели Терентьевна на меня жалобу накатала? И чего это ей в голову вдарило? Столько времени прошло!
– Вот именно вдарило, – печально ответил следователь.
– Что вы хотите этим сказать?
– Самсонову кто-то ударил молотком по голове.
– Кто-то?
– Да. Случайно не вы?
– Да вы с ума сошли! С чего это мне бабку Инессы по голове стукать?! Да ещё молотком!
– Вы же угрожали ей?
– Чего не скажешь сгоряча! Она тогда сильно обидела меня.
– И вы затаили злобу?
– Ничего я не затаивал! Я и думать о ней забыл!
– Значит, вы утверждаете, что не били Самсонову по голове?
– Конечно, не бил! Я похож на идиота?!
– Не знаю. А где вы были… – следователь назвал день и время убийства Самсоновой.
– Вы думаете, я помню?! – воскликнул Дорин.
– Для вас будет лучше, если вы вспомните.
– О господи! – Дорин поднял руки к голове, но, вспомнив, что на них наручники, резко опустил вниз.
Он посидел минуту неподвижно, потом покачал головой:
– Нет, хоть убейте, не помню.
Наполеонов тронул машину с места.
– Эй, куда это вы меня везёте? – закричал Дорин.
– В отделение.
– А как же мои картины?
– А что с ними сделается?
– Так вы задержите меня, и они останутся на ночь без присмотра! Их растащат и попортят.
– Позвоните кому-нибудь из ваших друзей, – пожал плечами Наполеонов.
– Как же я позвоню?! – потряс руками в наручниках Дорин.
Наполеонов прижался к тротуару и остановил машину:
– Где ваш телефон?
– В правом кармане.
Следователь достал телефон и спросил:
– Кого набрать?
– Сашку Топилина.
Следователь нажал на абонента и поднёс трубку Дорину.
– Сашок! – быстро заговорил тот, – у меня тут непредвиденные обстоятельства, будь другом, забрось вечером мои картины на квартиру к моей бабке.
Неизвестно, что отвечал Дорину неведомый Сашок, но только он сказал:
– Нет, к Наде не надо. К бабусе. Она сбережёт.
Закончив говорить с Сашком, Дорин сказал:
– Мне ещё бабусе надо позвонить, предупредить её.
Наполеонов нажал на «бабусю» и снова поднёс Дорину трубку.
– Ба, – торопливо заговорил Владимир, – тебе сегодня Сашок завезёт мои картины. Ты их сбереги, пожалуйста. – И переспросил озадаченно: – Кто приходил? Следователь? Да, встретились, он сейчас со мной. Не волнуйся, всё хорошо. – Дорин покосился на Наполеонова и нагло заявил: – Он тебе привет передаёт! И ему передать? Ага, передаю уже! Пока! Ни о чём не волнуйся.
