Уставшая от любовных приключений и трагических известий девушка мирно посапывала. Стас усмехнулся: «Хорошо, что я здесь остался. Девчонку сейчас только пальба над ухом разбудит». Сел в кресло и постарался расслабиться.
Но нервы еще долго продолжали вибрировать. Когда за окном грохнуло по крыше террасы недозрелое яблоко, Гущин едва не выстрелил по двери.
В результате чего вернул пистолет на предохранитель и мысленно сказал: «Не, не, ребята, это все не по мне. Кому-то подавай засады-перестрелки, моя задача — думать в кабинетной тишине».
Лучи утреннего солнца натыкались на цветочные виньетки тюля и оставляли на стенах затейливые пятна тени. Гущин, развлекаясь, искал в них нечто похожее то на льва с растрепанной гривой, то на старуху с длинным носом. В какой-то момент пятна сложились в фигуру русалки с соблазнительными формами…
Отель проснулся, и, кроме как развлекаться составлением фигур из пятен, заниматься было нечем. Думать Стас уже устал, но сна — ни в одном глазу, чудесная таблетка из спецназовской аптечки продолжала действовать. Майор слушал, как на кухне гостиницы тихонько звякает посуда, слышал чьи-то неразборчивые разговоры под окном. По сути дела, он уже мог вернуться в свой номер и хотя бы почистить зубы и умыться, но захотел дождаться пробуждения Марины. Девушка почувствует себя уверенней, если убедится, что ее всю ночь охраняли, берегли.
Стас потянулся и зевнул. С его бедра соскользнул пистолет и шлепнулся на пол, укрытый ковролином.
Шлепок был тихим, но Марину все же разбудил. И страх в растрепанной блондинке проснулся вместе с организмом в целом. Перегнувшийся через подлокотник, нашаривавший пистолет майор встретился взглядом с очумелыми от сна глазами девушки и ободряюще улыбнулся:
— Доброе утро. Выспалась?
Марина села на кровати, подтянула ноги к груди и хриплым заспанным голосом ответно поздоровалась:
— Здрасте. Я нормально. А вы… всю ночь не спали, да?
— Конечно. Мы же договаривались, что я тебя посторожу.
Марина потрясла головой, запустила пальцы в волосы и, вздыбив их, произнесла:
— Спасибо. Может быть, теперь вы пойдете поспать?
Если мужчина и девушка провели ночь в одной спальне, то это их сближает, невзирая на целомудренность обстоятельств: Гущин поймал себя на мысли, что смотрит на красивую девчонку едва ли не по-родственному. Как на младшую сестренку.
— Пока на поспать нет времени. — Майор стал серьезным. — Сегодня, Марина, мы будем с тобой «знакомиться» за завтраком. Ты спустишься в столовую первой и сядешь за мой столик… — Гущин определился по местоположению стола, предупредил, что будет оказывать коллеге знаки внимания и та должна их принимать. Все будет проще, если майор изобразит из себя ненавязчивого ухажера-недотепу. — Браслет не забудь надеть, — напомнил и встал из кресла.
— Конечно. Мы же ловим на живца, — грустно усмехнулась старший лейтенант, — А если он решит не забирать браслет? Если посчитает, что охотиться за ним опасно, и ляжет на дно? Мы потеряем убийцу. Может быть, лучше оставить браслет в номере и устроить здесь засаду?
— Засаду оставлять опасно. Фермер — организованный тип убийцы, социопат с высоким уровнем интеллекта и выдержкой, таким кровь из носа важно доказать себе и окружающим превосходство. Он поставил себе цель и в любом случае не отступит от нее.
— А если у него очень-очень высокий уровень интеллекта и такая же выдержка? Если он способен убедить себя — браслет чепуха и незачем из-за него рисковать?
Майор, уже практически дошедший до двери, невесело покачал головой:
— Он социопат. С манией превосходства. Он — не отступит.
Умывшийся и посвежевший, Гущин спускался по лестнице в холл. Возле высокой конторки, за которой копошился в бумагах Покатутас, стояла крепенькая брюнетка лет сорока, в лиловом халате с белым воротничком (вероятно, горничная). Отставив назад ногу в пластмассовом шлепанце и предъявляя миру широкую потрескавшуюся пятку, она беседовала с Анастасовичем. Потом бросила взгляд на спускавшегося Гущина, оглядела его и быстро сказала что-то хозяину.
Не дожидаясь реакции грека на шутку, заржала во все горло.
Стас почувствовал себя нелепо. Горничная явно говорила о нем, смеялась, и положение выглядело двусмысленным. Майор даже машинально проверил, а не осталась ли на подбородке или ухе мыльная пена.
Георгий Анастасович недовольно поглядел на горничную и сделал пальцами брызгающий жест, мол, иди, иди отсюда. И та, продолжая посмеиваться, удалилась в служебную каморку под лестницей, где майор разглядел ведра и швабры.
— Доброе утро, — озираясь на странноватую даму, поздоровался Станислав.
— Доброе утро, — ответил Покатутас и, понимая, что произошла неловкость, оправдался: — Роза наша дальняя родственница, Бог не дал ей крепкого ума, зато наградил большим трудолюбием… — Брови Гущина продолжали фиксироваться в чуть приподнятом состоянии и заставляли грека продолжать: — Розочка, можно сказать, сделала вам комплимент, Станислав Петрович. «Что за заезд? — сказала. — Что не мужчина, то красавец».
Покатутас присовокупил к речам причмокивающий аппетитный звук.
— Неужто? — Брови Стаса совсем ушли под челку. — Признаюсь… неожиданно.
— Розочка что дитя. Говорит, как думает.
Спустя пару минут Гущин согласился с тем, что рациональное зерно в словах родственницы Покатутасов присутствовало однозначно. Во-первых, на завтраке наконец-то появился воронежский фигурант. На взгляд Стаса, Сергей Панкратов был несколько слащав: фактурный шатен при стильной стрижке и белозубой улыбке. Майор легко представил его с шейкером, такие вот бармены и создают питейным заведениям хороший стиль. Они открыты и приятны дамам. Умеют расположить и поддержать добродушную беседу с подвыпившими мужиками.
Но в воронежце Гущина заинтересовала отнюдь не привлекательная внешность. На руке Сергея красовались вызывающе дорогие часы «Ролекс». Причем конкретно с этой моделью Стас был хорошо знаком: точно такие же часы подарили его тестю на день рождения — устойчивая к повреждениям платина, сапфировое стекло, множество хитроумных прибамбасов и максимальная водозащита, что немаловажно для тестя как заядлого рыбака.
Зачем носить такие часы на пляжном отдыхе, лично Гущин не понимал. Под ними остается белое пятно. Но с другой стороны: а зачем вообще такие «водозащитные» понты, если не купаться в них перед девушками?
О воронежской девушке с интригующим прошлым Стас составил впечатление чуть позже, и оно сводилось к одному: Алина Игоревна — ненасытная утроба. Все двадцать минут, что воронежцы провели на завтраке, она безостановочно жевала. Худая, даже костлявая девица с жидковатыми белесыми волосиками поглощала провиант в неимоверных количествах с завидным аппетитом. Ранее таких обжор майор встречал лишь дважды: один раз это был свидетель-бомж, которого опера решили покормить из жалости. Вторым в списке стоял адвокат-эпикуреец, с которым Гущину довелось обедать в ресторане.
