– Слушай, я все прекрасно понимаю, но тебе тоже придется меня понять! – Голос его ломался, он был взволнован и очень напуган.
– Пошел ты знаешь куда! – скрипя зубами, ответил я и оттолкнул его.
– Да послушай ты! Всего минуту! – не отставал Вадик, перемещавшийся перебежками рядом со мной.
Я направлялся к своей камере, ощущая себя так, словно я совершил прыжок с парашютом, но, оказавшись в воздухе, понял, что оставил снаряжение в самолете и теперь меня может спасти только чудо; но чудеса, как известно, – дело ненадежное, с госпожой удачей мы вообще виделись лишь пару раз, и то издалека.
Я быстро дошел до камеры и, усевшись на кровать, начал судорожно думать, перебирать варианты. Жить мне, судя по всему, оставалось недолго.
Вадик появился в проходе и уставился на меня.
– Ты же был там, за решеткой, сам все видел, прочувствовал, ты хоть немного, но понимаешь меня.
Я молчал, делая вид, что не слушаю.
– Они сказали, чтобы я следил за тобой, собирал информацию, а как только настанет нужный момент, когда в тебе нужды не будет, они посадят тебя к остальным, а если я хорошо справлюсь, то меня отпустят! Понимаешь? Отпустят из тюрьмы, из этой чертовой тюрьмы, я смогу вернуться к жизни! – Он говорил жалостливо и тихо, казалось, голос его вот-вот сорвется.
От прежнего неудержимого, хамоватого, ни о чем не заботившегося Вадика не осталось и следа. Передо мной стоял какой-то несуразный пугливый пацан, который получил двойку в школе и теперь оправдывается перед матерью.
– Прости меня, прости, брат.
– Я тебе не брат! – зарычал я. – Ты спасаешь свою задницу ценой моей! Пошел ты на хрен, понял? Раз я тебя должен понять, то и ты должен понять, что твоим поступкам нет оправдания, ты просто ссыкло, которое не хочет отвечать за свои поступки! Я ни в чем не виноват, но ты теперь сдашь меня, подтвердишь, что я разглашаю информацию, нарушая правила, и о чудо! Меня можно сажать, потому что я – нарушитель, нарушитель каких-то дурацких правил, что ж, они молодцы, ловко! – Наш разговор начал привлекать внимание, и через минуту к нам подошел очередной охранник.
– Почему не работаете? – спросил он без эмоций в голосе.
– А с чего ты взял, что мы не работаем? – Я начал терять контроль над собой.
– Олег, успокойся. – Вадик попытался утихомирить меня.
– Не надо меня успокаивать! Вон этого вертухая лучше успокаивай! – кивнул я в сторону охранника. Но тот будто не обращал внимания на мои эмоциональные всплески, он молча потянулся за прутком, висящим на поясе.
– Ну, давай! Врежь мне своей палкой, вышиби мозги, вы же тут так проблемы решаете! – Внутри меня пылал пожар, я вскочил с кровати и двинулся в сторону охранника. Я не отдавал отчета собственным поступкам, но в тот момент мне казалось, что все и так уже кончено.
– Олег, перестань! Ты ничего этим не добьешься! – Вадик тоже перешел на крик, но с места не двигался.
Охранник молниеносно достал пруток и замахнулся над головой.
Я приготовился принять удар и выставил руки вперед.
– Что здесь происходит? – в камере вдруг появился Зам.
Охранник замер, не успев нанести удар. Все, кто находился в камере, посмотрели в сторону Зама.
– Я спрашиваю, что здесь происходит?
– Внештатная ситуация, рабочий отказывается выполнять свои обязанности, перечит.
– Слово «рабочий» не означает «раб», если ты не в курсе, – это, во‐первых; во‐вторых, – никто не отказывался от работы, – говорил я все еще на повышенных тонах, но уже более сдержанно.
– Свободен, – сказал Зам, глядя на охранника, и проводил его взглядом, пока тот выходил из камеры.
– Вы играете с огнем, охрана всегда действует согласно инструкциям. Если он решит, что вы нарушаете устав тюрьмы, то будет действовать согласно протоколу. За хамство вас, конечно, не привлекут ни к какой ответственности, но по голове пару раз дать могут, а оно вам надо?
– Пускай попробует…
Зам сделал вид, что пропустил мою реплику мимо ушей, и начал свой допрос.
– Вы выяснили, почему заключенный сбежал?
– А что там выяснять, места сварки прогнили от времени, немного усилий, и можно бежать.
– Я так полагаю, вы все исправили?
– Угу, – промычал я.
– Отлично, есть еще что-то, что я должен знать? – Он посмотрел на меня, затем перевел взгляд на Вадика и остановился на нем, словно ожидал увидеть какую-то реакцию, и увидел.
Вадик еле заметно кивнул; это было сделано так профессионально, что, если бы я не знал, в чем дело, не обратил бы внимания. Зам перевел взгляд на меня.
– Хорошо, продолжайте трудиться, в конце недели получите расчет за проделанную работу. – С этими словами он покинул камеру.
Я начал сверлить Вадика взглядом, но тот лишь отвел глаза и вышел прочь.
В голове словно включился таймер, он отсчитывал время, отведенное мне на свободу, и с каждой секундой мне казалось, что стрелка таймера ускорялась в сторону неизбежного финала, – можно было лишь гадать, когда все произойдет: сегодня, завтра, через месяц… Возможно, они попытаются получить от меня как можно больше и только затем предъявят обвинения, а может, сразу после того, как Вадик сделает доклад.
* * *
Время здесь и так текло с непонятной скоростью, а после того как выяснилось, что рядом со мной постоянно находится стукач и предатель, оно и вовсе превратилось в тягучую неподвижную массу. Все, что я мог, – это ждать. Каждую секунду казалось, что вот-вот сзади меня появится кто-то и заставит протянуть руки, наденет браслеты, а затем отведет в комнату пыток, где я сделаю последний вдох. Затем я снова окажусь напротив невидимого судьи, он вынесет мне приговор, который явно не будет мне по душе, и, возможно, одна из камер станет моим домом. Но пока этого не происходило.
Зато все встало на свои места. Теперь понятно, почему Вадик указывал мне на ошибки, почему постоянно рвался посмотреть, как я работаю, зачем меня отправили приваривать эту дурацкую ручку на шкафчик. Все для того, чтобы у меня не было шансов на халтуру.
Вадик знал, все они знали, что я задумал, будто шпионы, проникшие ко мне в голову и расставившие жучки слежения по углам. Они обрывали мои планы.
«Сам виноват, нужно быть умней и аккуратнее».
– Слушай, Вадик, я хочу извиниться. – Я подошел к нему после обеда и предложил присесть, перекурить и обсудить все, что произошло.
– Ты же понимаешь, что я все равно передам то, что ты мне рассказал, – ответил он с неподдельным сожалением в голосе.
Я закивал.
– За что ты здесь?
– Застукал жену со своим другом.
– И что сделал?
