Он посмотрел на меня тяжелым взглядом, таким тяжелым, что я сразу ощутил весь груз, который лежит у него на сердце.
– И давно?
– Полгода назад.
«Полгода? Что ж, это объясняет его нормальный вид, живой взгляд, уверенную речь, в отличие от тех, кого я видел раньше, тех, из кого остатки души высосала тюрьма в тандеме со временем».
– Думаешь, они тебя отпустят?
– Мы подписали соглашение.
– Ясно.
«Соглашение, договора – чушь, местная схема развода».
– Ты хотя бы можешь утолить мое любопытство?
Он вопросительно посмотрел на меня.
– Ты ведь, ну, умер, да?
Взгляд его сделался еще печальнее, казалось, он вот-вот пустит скупую слезу, но вместо этого он затушил сигарету о бетонный пол и встал.
Я взглянул на окурок.
«Он никогда не курил, сигареты просто тлели в его пальцах, и почему я не замечал таких мелочей?»
По моим прикидкам, работы в этом крыле оставалось на два-три дня.
Мы перешли на самый верхний ряд, когда из тоннеля послышался звук приближающегося состава.
Тук-дук-тук-тук, тук-дук-тук-тук.
Судя по звуку, колес было не менее дюжины; это означало, что к нам двигается что-то крупнее вагонетки.
Я отложил инструмент в сторону и, облокотившись на металлический поручень, стал ждать. Поручень завибрировал, электрические лампы, которые и так работали в треть своей силы, замерцали. Звук усиливался, через несколько мгновений из тоннеля показался электрический луч, вдалеке послышался противный скрежет тормозов.
Наконец показалась голова состава, в котором спиной вперед сидели двое охранников. Вагонетки, сцепленные друг с другом в длинную змею, постепенно выезжали из темноты, гоня перед собой клубы тумана. В каждой из них сидели несколько заключенных в тюремной робе и один охранник. Помещение наполнилось стойким запахом болота и еще каким-то резким невыносимым ароматом. Пришлось на время натянуть ткань на нос, пока воздух снова не стал привычным. Привезенный поездом туман медленно оседал на путях. Состав растянулся на всю длину крыла, и после полной остановки первыми поднялись охранники. Один из тех, кто сидел в голове, вышел и начал отдавать приказы остальным. Заключенные послушно поднимались и, покидая состав, выстраивались в колонну.
Когда все места, кроме одного, опустели, охранник, сидевший спереди, развернулся вместе с креслом, нажал клавиши, и змея, стуча колесами, медленно поползла в тоннель. Немного погодя звуки стихли, и снова наступила тишина.
Мужчины, женщины, старики, подростки: все стояли, устремив взгляд к полу, и ожидали приказов.
Постепенно их начали заселять на той стороне, где камеры были готовы еще до моего приезда сюда. Охранники отпирали металлические калитки, и люди послушно заходили внутрь, затем дверь запиралась, и следующие на очереди продвигались вперед.
Насмотревшись, я повернулся и увидел Вадика, который, словно загипнотизированный, наблюдал за происходящим с широко открытыми глазами. Должно быть, он переживал в душе то же самое, что и они, вспоминая собственное заключение. Вид у него был, мягко говоря, ошарашенный. От этой картины мне стало еще больше не по себе. Уверен, если бы он мог дрожать, то сейчас поручень ходил бы ходуном.
Я начал чувствовать, что сам теряю самообладание. Невидимая рука натягивала нервы, словно арбалетную тетиву, в конечностях впервые за всю жизнь появилась легкая дрожь.
Вскоре весь первый этаж был заполнен заключенными, оставалось еще четыре. Как только последний заключенный зашел в камеру и дверь за ним лязгнула, в тоннеле послышался звук приближающейся вагонетки. Охранники, усевшись, покинули крыло.
Еще четыре таких рейса, и все камеры на той стороне будут заполнены, и настанет черед нашей стороны. По сути, нужно было ускоряться, но я нутром чувствовал, что, как только это крыло будет готово, моя собственная камера уже будет ждать меня.
– Вадик, эй, Вади-и-ик, – тряс я его за рукав.
Он дернулся, будто только что проснулся, в его глазах стоял вопрос: «Где я?»
– Слушай, я, конечно, понимаю, что тебе обещали свободу, но ты не думаешь о том, что это все лажа полная? Может, мы могли бы…
Я не успел договорить, потому что он резко перебил меня, схватил за руки и, тряся за них, завопил:
– Я туда не вернусь! Ты понял? Не вернусь! – Голос его ломался от волнения, а в глазах полыхал ледяной огонь.
Он тряс меня, а я пытался вырваться, но костлявые пальцы, словно тиски, сжимали меня мертвой хваткой. Казалось, еще немного, и он продавит мне мышцы.
– Отвали! – крикнул я на него чуть громче, чем следовало бы, но это дало результат.
Вадик тотчас отпустил меня и, отвернувшись, быстрым шагом потрусил к первой камере, с которой мы должны были начинать.
В этот момент я окончательно убедился, что от него помощи не дождаться.
На следующий день, примерно в это же время, ситуация повторилась. Мы с Вадиком заканчивали третью камеру, когда в тоннеле раздался звук приближающегося состава. Лампочки замигали, воздух стал наполняться едким запахом, а когда я перегнулся через поручень, то был удивлен тому, что увидел. Звук стучащих колес был еще далеко, но туман вываливался из тоннеля плотными клубами. Он разлетался в стороны и, рассеиваясь, заполнял все вокруг, просачивался сквозь прутья камер, оседал на выступах стен.
А когда появился поезд, он заполнил собой весь первый этаж, так что были видны лишь головы тех, кто приехал сюда.
Я не стал смотреть, как расквартировывают заключенных, но вот Вадика было не оторвать от этого «шоу». Он стоял неподвижной статуей, пялясь на происходящее.
Я решил проверить, насколько он увлечен. Походил за его спиной туда-сюда, пошумел инструментом, даже спустился на один этаж вниз, а когда поднялся, увидел его в той же позе.
«Не слабо его так клинит», – думал я про себя, а тем временем камеры уже заполнились, и охрана покидала наше крыло.
Через несколько часов в тоннеле снова послышалось движение.
– Они что, решили сегодня забить все крыло? – Фактически вопрос был адресован Вадику, но тот промолчал, оставив его открытым.
На этот раз помещение не заполнилось туманом и запахами, и я решил перекурить и глянуть, кто там катается. Увиденное мне не понравилось.
Мимо нашего крыла проезжала, замедляя ход, вагонетка, в которой сидели три человека. Двое из них были в рабочей одежде, на головах виднелись поднятые кверху сварочные маски, а на полу возле их ног я сумел разглядеть аппараты. Кажется, эти люди направлялись в соседнее крыло, в которое должны были перевести нас после того, как закончим здесь. Не нужно иметь семи пядей во лбу, чтобы понимать, что происходит.
«Моя замена, это точно моя замена», – крутилось у меня в голове.
