Убить Кауту, выполнить задание, сколотить собственную криминальную бригаду, открыть контору… Не это все ей нужно в жизни, не это.
А что нужно – так это выкинуть из нее Коля. Разбить кандалы страха, которыми он оковал самое ее естество.
Девушка встала, спотыкаясь, спустилась с крыши, онемевшими руками хватаясь за выступы металлической кровли, и направилась к Хайму. По пути от холодного ветерка, гулявшего по узким улицам, в голове у нее слегка прояснилось.
В квартале от своего старого жилища, там, где зловоние от реки Минос резко усилилось, Аина вдруг припомнила одно дело двухлетней давности – тогда объект оказал сильное сопротивление и чуть не прикончил ее. В конце концов она все же перерезала ему горло, но, вообще-то, еле унесла ноги. В Хайм девушка вернулась, истекая кровью, и, потеряв сознание, рухнула на пол прямо в кабинете Коля. Когда пришла в себя, раны ее были уже перевязаны. Руки шефа удерживали ее в вертикальном положении. Вот интересно, если бы вернуться в тот вечер…
И что?
Что бы она сделала?
Поцеловала? Накричала бы на него?
Нет, заколола бы, – решила Аина и ускорила шаг.
Хайм темной громадой вырос перед ней. Над входом, как всегда, клонились ивы. В мягком красно-серебристом свете шедших на ущерб лун Аина подошла к дому. Между прутьев решеток в окнах верхнего этажа пробивались огни свечей.
В трех метрах от дверей девушка тихонько остановилась. Там, конечно, уже знают, что она здесь. Прятаться нет никакого смысла. Какое-то время единственными звуками в ночи оставались завывания ветра и бешеное сердцебиение Аины.
Затем, расправив плечи, девушка крикнула: «Коль! Надо поговорить».
Прошло еще несколько минут. Перед глазами Аины окружающая обстановка то расплывалась, то вновь прояснялась, и так без конца.
Наконец дверь со скрипом отворилась. На крыльцо хлынули тени. Вслед за ними выступил Коль Павел. Его глаза и сапфиры наручных часов сверкали во мраке.
35
В тишине Аина и Коль смотрели друг на друга. Действие клея еще сказывалось: оно притупило страх, и Аина не съежилась под испытующим взглядом бывшего шефа. Зловещая игра теней тоже не пугала. Вот только не получалось сфокусировать взгляд и держаться совсем уж ровно – головокружение накатывало тяжелыми волнами.
– Я бы спросил, что там у тебя за спиной. Не голова ли Кауты Хираи, – размеренно произнес Коль после тяжелой паузы. – Но нам обоим известно…
– Если хочешь меня убить, то не тяни резину, – Аина оборвала его на полуслове. Губы у нее немели. – Не прячься за своим стволом и за своим сарказмом. Давай устроим честный поединок. Пусть только один останется в живых.
Коль медленно двинулся к ней. Шаги его эхом наполняли тихую улицу. Внезапное это наступление заставило Аину от неожиданности сделать несколько непроизвольных шагов назад, за что она себя тут же внутренне выбранила. Глаза Короля на Крови загорелись. Казалось, смятение противницы забавляет его.
Под курткой Коля блеснул металлический ствол. Девушка сглотнула. Вероятнее всего, Таннис – его новый Клинок № 1 – затаилась где-то поблизости, изготовившись метнуть свой сюрикен. Вот, похоже, у окна особняка мелькнула стремительная тень… Или просто воображение разыгралось? К горлу Аины подступила тошнота, но она подавила ее и попыталась усилием воли унять дрожь в руках.
– Ты ведь и не желал мне победы в этой гонке, правда? – спросила она. – Не хотел, чтобы я открыла свою контору?
Последовала новая тягостная пауза. Затем Коль возразил:
– Неправда. Как раз очень даже хотел. Мы могли бы плодотворно сотрудничать. Тогда уж ни у одного придурка в этом городе не осталось бы против нас ни единого шанса. Но ты не справилась.
– И ты сразу меня бросил. Стал угрожать. Оставил всем на растерзание.
– Ты знаешь правила не хуже меня. Понимаешь, как устроена система. Ты была Клинком. Если оружие приходит в негодность, его выбрасывают.
Аина покачнулась и обо что-то споткнулась, но не упала – устояла на месте. Теперь пришло время отбросить все «системы» и «правила», которые послушный Клинок соблюдает по отношению к шефу, не задавая вопросов.
– Чей это был заказ? – сквозь зубы проскрежетала она. – Чьи деньги тебе так важны, что ради них можно выкинуть на помойку все годы моей беспорочной службы и сбросить их со счетов?
– Ты знала, чем рискуешь. – Коль медленно выговаривал каждое слово, будто обращался к маленькому ребенку. – Отдавала себе отчет в том, что берешь на себя самое трудное и важное дело за всю жизнь. Что я доверил его именно тебе. И все-таки провалила его. Что тут сложного? Чем больше тебе дано, чем выше ты стоишь в иерархии, тем сильнее враг старается сбить тебя с ног. Тем важнее ему это сделать! Ради чего стараюсь я? Только ради репутации нашего заведения. Ради того, чтобы вознести его как можно выше на пьедестал. Этот заказ я раздобыл и для тебя, и для себя, и для всех остальных ребят. И твой промах ставит под угрозу тоже всех нас. Я не могу жертвовать делом всей моей жизни во имя спасения одного неудачливого Клинка.
Закончив говорить, Коль наконец сунул руку под куртку. Аина содрогнулась, но сразу поняла – не за стволом.
А за маленькой фарфоровой статуэткой лошади с розовой ленточкой на шее. Это в ней когда-то играли отблески горячих угольков в доме родителей Аины. Это ее, как представлялось Аине в детстве, всегда обползали стороной пауки. Последний предмет, на который упал ее взгляд перед тем, как девочка убежала с места рокового преступления. Такая знакомая лошадка. Она никак не могла оказаться у него.
Все тело Аины напряглось. Весь мир перед нею словно обрушился, завертевшись в круговороте, – исчезли и прохладный ночной воздух, и причина, заставившая ее явиться сюда, и тени от фигур на крыше Хайма. Не осталось ничего, кроме нее самой, Коля и маленькой фарфоровой фигурки.
– Многие годы она служила мне своего рода талисманом, – признался он, повертев статуэтку в руке. – И раз ты сама явилась на смерть, то, наверное, заслуживаешь правды.
– Так это был ты… – выдохнула наконец Аина. Слова резали ей гортань как толченое стекло.
Ей-то казалось, она представляет себе все, на что Коль способен, все до конца: угрозы, запугивание, отказ от нее, стрельбу по ней прямой наводкой, психологическую обработку – мол, без него она пропадет.
Оставалось только одно, самое ужасное. И вот, оказывается, и это он уже совершил – десять лет назад.
Когда она вновь заговорила, страшная истина в собственных устах прозвучала для нее самой так невообразимо, так невероятно, что голос показался чужим, как с того света.
– Ты убил моих родителей.
Сколько дней и ночей Аина стирала из памяти картины той ночи клеем. Старалась снова и снова. И в какой-то мере это получалось. Некоторые из них уплывали куда-то вдаль – например, лицо стрелка.
