Я отодвинула задвижку и распахнула дверь.
— Господи, Твоя воля! — Я не ошиблась, мама не горюй. — Ничего, вполне прилично, — быстро добавила Вэл, пытаясь меня подбодрить, хотя мы обе прекрасно знали, что к чему. Что все просто ужасно. — Знаешь, лапа, лучше уж тогда состричь всё подчистую. У меня где-то валялась старая машинка. Дай-ка гляну под раковину.
Она посадила меня на табуретку посреди кухни. Я невольно жмурилась, когда машинка начинала жужжать в самое ухо, чувствовала себя призывником.
— Не дергайся, лапа, а то порежу.
В конце концов бабка отступила на шаг полюбоваться своей работой.
— Ну вот, так оно лучше.
Я подняла руку к голове. Пусто. Можно спокойно ощупывать череп.
— Я не слишком коротко, лапа. Под четвертый номер. Иди глянь.
Я вернулась в ванную, помедлила у двери, собираясь с духом. Уставилась на девицу в зеркале, она на меня. Я ее знаю? Я привыкла, что лицо мое занавешено волосами, наполовину скрыто, а теперь все было на виду: глаза, брови, нос, рот, скулы. Выглядела я лет на десять, десятилетним мальчишкой. Оскалилась, этот в зеркале оскалился в ответ. Хоть и мелковат, но лучше не связываться. Видна свирепость. Оказалось, у меня пристальный взгляд, крепкие скулы, по сторонам лица просматривались мышцы челюстей. Да, с меня будто содрали защитный слой, но под ним обнаружилась достаточно сильная личность. Ну ладно, похоже, можно жить. Я провела ладонью по волосам, и «ежик» показался мне приятным на ощупь.
Я пошла обратно в гостиную, Жук уже вернулся. У него отвалилась челюсть. В буквальном смысле.
— Блин, меня не было-то всего полчаса, ты чего натворила? — Он обошел меня вокруг, рассматривая со всех сторон. — Елки-метелки! — Тут он рассмеялся. — А прикольный видок! — Протянул руку, потрогал мои волосы.
— Отвали!
Я ему не общественная собственность, он отскочил, поднял обе руки, будто защищаясь.
— Ладно, ладно. — Еще посмеялся, потом вдруг посерьезнел. — Ну, нам надо двигать. Чем скорее, тем лучше.
— И куда вы, сынок? — спросила Вэл.
Жук потоптался на ковре, глядя в пол.
— Лучше бы тебе не знать, бабуль…
— Ну хорошо, но вы ведь мне позвоните? Скажете, что у вас все в порядке?
— Постараемся.
Вэл покидала в мешок всякого барахла: жратву, спальник, одеяло. Я пошла наверх, забрала свои «настоящие» шмотки и сунула в сумку, которую мне нашла Вэл. Минутку мы неловко постояли, потом Жук кашлянул:
— Ладно, пора.
Обернулся, обнял бабулю. Она прижала его к себе. Я пыталась не думать о том, что, скорее всего, они видятся в последний раз.
Жук взял вещи и двинул к дверям. Вэл схватила меня за руку:
— Ты уж последи за ним, Джем. — Ореховые глаза заглянули в самую глубину моих. Я переглотнула, но ничего не сказала. Ведь не могла же я ей ничего пообещать! — Последи за ним. — Я отвернулась, и она тут же впилась ногтями мне в плечо: — Ты что-то знаешь? Про Терри?
Я тихо зашипела: было действительно больно.
— Нет, — соврала я ей.
— Посмотри на меня, Джем. Ты что-то знаешь?
Я сжала губы, помотала головой.
— Господи Боже, — пробормотала она, и зрачки ее расширились от ужаса. — Ну, ты уж постарайся, Джем.
Она отцепилась от меня, мы вышли в прихожую. Жук чуть приоткрыл дверь и выглядывал наружу.
— Так, — сказал он, — будем считать, что никого. Пошли!
Он подскочил к красному автомобилю, припаркованному двумя колесами на тротуаре, открыл багажник, забросил туда вещи.
— Чего?.. Твоя, что ли? — изумилась я.
Жук посмотрел на меня, ухмыльнулся:
— Теперь моя. Давай садись.
Он оглядывал улицу в обе стороны и дергался как сумасшедший.
Вэл порылась в кармане, вытащила пятерку.
— На, — сказала она, пытаясь всучить ее Жуку. — Держи.
Он улыбнулся, всунул пятерку обратно ей в руку.
— Да ты не переживай, бабуль. Деньги у нас ест.
— А мне плевать, Терри. Это мои деньги, всё, что имеется. И я хочу отдать их тебе. Забирай. — Она запихала пятерку ему в карман.
— А ты как же?.. — Даже в такой момент он думал про бабушку.
— Не переживай, у меня завтра пенсия по инвалидности. Проживу. Забирай. Купите чипсов или еще чего.
— Спасибо, баб. — Он нагнулся и еще раз обнял ее. Она снова прижала его к себе, прикрыв глаза. — Жди вестей, и мы скоро увидимся, да?
— Увидимся, сынок.
Мы залезли в машину, Жук сунул руки куда-то под руль и копошился там, пока не заработал двигатель. Мы тронулись, и я оглянулась. Вэл стояла на тротуаре и смотрела нам вслед, приподняв одну руку. В голове у меня звенели ее слова: «Ты уж постарайся, Джем». Я подумала: возьму и прикажу Жуку остановить машину, прямо сейчас. Мне хотелось выскочить и убежать, бежать, пока сердце не разорвется или пока кто-нибудь меня не поймает и больше от меня вообще ничего не будет зависеть. В глубине души я знала: что бы я ни делала, я не смогу уберечь Жука, его срок близок, остались уже не недели, а считанные дни.
— Включи радио, найди какую-нибудь музыку. — Голос его прервал мои мысли.
Я посмотрела на Жука. Энергия из него так и била, ему все это страшно нравилось — побег, поездка по Лондону. Будь он собакой, приспустил бы стекло и высунул голову так, чтобы уши хлопали на ветру. Я стала перебирать радиостанции. Сплошная чушь, так что я полезла в бардачок поискать диски. Наборчик оказался хоть плачь: «Би-джиз», Элтон Джон, «Дайн стрейтс». Кроме того, там было полно всякого другого хлама — квитанции, старая расческа, какие-то бумаги. Я вытащила одну бумажку: фигня, какой-то счет. Хотела было бросить его на пол и тут заметила. Наверху стоял адрес получателя: мистер Д.-П. Маккалти, Кресент-Драйв, 24, Финсбери-парк, Лондон.
— Ни фига себе, Жучила! Это же Макакова тачка! Ты что, сдурел?
Глаза у него так и блестели.
— Не смог удержаться. Ловко, а?
— Ты что, был в школе?
— Ну вроде того. Там как раз последний урок. Возиться не пришлось — «астры» что запирай, что не запирай.
— Он наверняка уже сообщил в полицию. И нас уже ищут.
— Ну, я об этом подумал. Лучше нам не соваться на автострады, там копы со своими камерами. Выиграем время, а там бросим ее и добудем другую.
Меня это впечатлило — он обо всем подумал. А еще он то и дело поглядывал в зеркало заднего вида. И каждый раз машина при этом виляла.
— Ты чего делаешь?
— Проверяю, нет ли хвоста.
— Мы же услышим сирены, разве нет?
