Фил Спектор, объявив себя преданным фанатом Beatles, заверил всех, что будет обращаться с доверенным ему материалом бережно и почтительно, как с хрупким фарфором. За это ему дали полную свободу — он мог ремикшировать альбом Let It Be по своему усмотрению, приглашать любых дополнительных музыкантов и аранжировщиков и делать все это в отсутствие всякого надзора.
Вообще-то, изначально было мало шансов на то, что человек, которого когда-то называли «первым кукловодом от поп-музыки», согласится держаться в тени и выполнять по сути просто редакторскую роль подобно Джорджу Мартину или Глину Джонсу. И действительно, от демо-диска, который Спектор изготовил с такой впечатляющей скоростью, за версту разило его убежденностью в том, что он один знает, что лучше для Beatles, и что даже их самому музыкально одаренному участнику недостает его волшебной палочки. Так, например, он приукрасил оригинальную версию «Let It Be», придуманную Полом и Джорджем Мартином (и к тому времени уже ставшую международным хитом), вставив слой медных духовых и уснастив ее гитарными перебивками — и не добившись ничего, кроме разрушения ее нежного, молитвенного настроения. Однако это еще были цветочки по сравнению с тем, что он сделал с «The Long and Winding Road».
Пол записал эту вещь как простую фортепианную балладу в стиле Рэя Чарльза, сопровождаемую лишь остальными Beatles и Билли Престоном. (Джон взял на себя бас и запорол так много нот, что позже его заподозрили в преднамеренном саботаже.) Хотя и не рожденная во сне, как «Let It Be», она имела такой же пронзительно исповедальный тон, усиленный словами, которыми автор описывал себя: «весь в слезах» («full of tears»), «целый день рыданий» («crying for the day»). Спектор утяжелил все это звучанием огромного, на 18 скрипок, оркестра и женского хора из 14 человек, тем самым превратив идеально приготовленный сухой мартини в переслащенный молочный коктейль. К тому же оказалось, что аранжировку сделал Ричард Хьюсон — человек, создавший под присмотром Пола безупречно сбалансированное звуковое сопровождение к «Those Were the Days» Мэри Хопкин.
Джон, Джордж и Ринго сразу одобрили демо, благодарные уже за то, что безобразие, называвшееся Get Back, наконец превратили в готовый к выпуску продукт. Джон больше остальных оценил работу Фила Спектора, считая и тогда, и потом, что тот совершил подвиг под стать Гераклу в Авгиевых конюшнях. «Ему дали самую дерьмовую кучу отвратительно записанного, неслушабельного дерьма, хуже не придумаешь. И он умудрился что-то из нее сделать». Потомство рассудит, что как минимум на двух треках все было ровно наоборот.
Со времен самых первых сессий с Джорджем Мартином никто не то что не менял, но даже не оспаривал созданную Полом музыку. И теперь все сотрудники Apple понимали, что в сложившейся ситуации его реакция будет такой, что сцена с Ринго покажется легкой шуткой. Однако срок выхода альбома был так близко, что изменить любой из треков было уже невозможно. И, судя по всему, никто не торопился отослать копию спекторовского демо на Кавендиш-авеню.
Всецело занятый последним этапом записи McCartney, Пол откладывал прослушивание несколько дней подряд. Когда же, наконец, он нашел время, то немедленно позвонил на Сэвил-роу, 3 и потребовал дать трубку Аллену Клейну. Когда ему сказали, что Клейн отсутствует, он надиктовал по телефону письмо, в котором требовал, чтобы на альбоме была использована его версия «The Long and Winding Road» и чтобы больше никто не смел переделывать его музыку. Однако, как стало понятно, этот выпад был лишь напрасной тратой сил.
Интервью с Рэем Коннолли из Evening Standard дало ему прекрасную возможность выложить все начистоту. Однако и здесь он не отошел от своей привычки к дипломатическому трепу, уверяя, что никакой лично антипатии к Клейну у него нет, и лишь вскользь упомянув инцидент с «The Long and Winding Road». «Я не обвиняю в этом Фила Спектора, однако это лишний раз показывает, что мне бессмысленно сидеть здесь и делать вид, что я контролирую ситуацию, потому что очевидно, что это не так. Я отправил Клейну письмо с просьбой изменить кое-какие вещи, но пока еще не получил ответа».
Местами интервью звучало почти как обращение к остальным Beatles наконец помириться. «Мы теперь уже начали звонить друг другу только тогда, когда у нас плохие новости… Никто лично не виноват, мы все повели себя по-дурацки, когда позволили втянуть себя в эту ситуацию». Однако здесь же прозвучал и второй очевидный звонок для широкой публики: «Праздник кончился, только никто из нас не хочет в этом себе признаться».
Спев и сыграв каждую ноту на McCartney, он точно так же — в сотрудничестве с женой-фотографом — проконтролировал каждую деталь его оформления. Лицевая сторона обложки представляла собой фотографию вишен, разбросанных на белом столе вокруг миски с чем-то, возможно с вишневым супом. На обратной стороне был сам Пол — небритый, в шотландской глуши, с малышкой Мэри, выглядывающей из его овчинного тулупа. Внутри, на развороте, он поместил 21 цветной снимок нового семейства Маккартни, сделанный Линдой.
Рекламой и маркетингом занималась пресс-служба на Сэвил-роу, 3, которая не вкладывала в это дело и доли того усердия, которое обычно проявлял Пол, когда речь шла о выходе альбомов Beatles. В газетных рекламных объявлениях он увидел еще один знак неуважения: логотип Apple, когда-то бывший предметом его гордости, теперь печатался с надписью «Компания под управлением ABKCO». Чтобы избавиться даже от такого едва заметного следа присутствия Клейна, он разместил за свой счет новые объявления, в которых не упоминались ни ABKCO, ни Apple.
Он не выпустил с альбома ни одного сингла и отказывался от всех просьб об интервью. «С каким бы журналистом я ни встречался, они клали меня на лопатки единственным вопросом, — позже объяснял он. — Они спрашивали: „Вы довольны [тем, как идут дела]?“ — и я был готов расплакаться. Я просто не мог сказать: „Да, все прекрасно“ — и продолжать нагло врать».
Взамен кампании в прессе в британское издание альбома вложили лист с напечатанным диалогом, который состряпал он сам в паре с оставшимся работать в Apple Питером Брауном и в котором были даны ответы на вопросы, интересовавшие каждого потенциального интервьюера. Сам по себе такой рекламный ход был для Пола не в новинку, однако на этот раз от Пола-пиарщика не осталось и следа. В обход СМИ, с которыми он всегда обращался с таким непревзойденным мастерством, он решил рассказать все начистоту прямо своей аудитории:
Вопрос: Авторство всех песен принадлежит только Полу Маккартни?
Ответ: Так точно.
В.: Будет ли оно так и записано: «Маккартни»?
О.: Было бы, наверно, не слишком умно подписать их «Леннон — Маккартни», так что да, просто «Маккартни».
В.: Тебе понравилось работать сольно?
О.: Весьма. Мне нужно было спросить одобрения только у себя самого, и я с собой согласился. Надо не забывать, что Линда тоже присутствует на альбоме, так что на самом деле это дуэт.
