Страхи перед рок-звездами, приезжающими ловить кайф в Хай-Парке, перед обкуренными фигурами, валяющимися под стоячим камнем, вскоре были развеяны. Брауны съехали только в ноябре, и прошло еще несколько месяцев, прежде чем Пол и Джейн вернулись сюда, чтобы впервые переночевать в своем новом доме. После этого они часто приезжали на выходные, иногда с друзьями, но чаще просто вдвоем. «Всем стало понятно, что он просто искал место, чтобы спрятаться, чтобы иметь возможность побыть одному, и все, чего он хотел, это чтобы его оставили в покое», — говорит Реджи Макманус.
Ферма, как оказалось, находилась в довольно запущенном состоянии, однако для Пола — пока что — в этом, по-видимому, был один из ее плюсов. Поэтому в главном доме был сделан только самый необходимый строительный ремонт, и ни одному модному дизайнеру по интерьерам так и не довелось в нем похозяйничать. Пол купил подержанную мебель в соседнем Кэмпбелтауне и дополнительно установил новую электрическую плиту, чтобы Джейн могла на ней готовить (в основном что-нибудь вегетарианское). Мастер на все руки, всегда живший внутри «симпатичного» битла неведомо для других, теперь мог проявиться в полную силу. Из старых ящиков из-под картошки он соорудил кушетку, а когда протекала крыша — довольно часто, — всегда находил, чем залатать дыру.
Наслаждаясь своим «возвращением к природе», он не собирался бросать Лондон и, как всегда, чутко прислушивался к своей антенне. Тем более что теперь здесь происходило еще больше событий, на которые ей приходилось постоянно реагировать.
В 1966 году столица начала прощаться с непринужденной, «свингующей» фазой своей истории с ее модными бутиками и дискотеками. Знающие люди носили уже не битловские ботинки, вельвет и бахрому, а балахоны, мистические амулеты и волосы до плеч, подражая американским хиппи — наследникам некогда чисто артистического, элитарного сообщества калифорнийских битников. Кроме того, их интерес распространялся теперь не только на одежду и «звуки» — их увлекало целое множество вопросов, проблем, философий и идеологий, которые никогда раньше не волновали массы британской молодежи.
Слишком многочисленные и непохожие друг на друга, чтобы по-прежнему считаться членами одной богемы, эти люди стали причислять себя к чему-то, что называли «андеграундом». Термин, который исторически ассоциировался с героическим сопротивлением тирании, теперь означал коллективный бунт молодежи против всех возможных авторитетов и условностей. Одновременно это слово напоминало и о настоящем лондонском подземелье, то есть метро, со всем его множеством пересекающихся веток: поп-музыка (теперь гораздо чаще называемая роком), изобразительное искусство, дизайн, левая политика, борьба за мир, восточный мистицизм, сексуальное раскрепощение, сопротивление цензуре, первые проблески феминизма. И все они, как пассажиры метро, овеваемые одним и тем же пыльным ветром подземки, дышали одним и тем же воздухом, в котором были разлиты ощущение революции (пусть даже большинство ее носителей, как никто другой, наслаждалось комфортом капитализма) и запах наркотиков.
Если это подполье под открытым небом и имело какой-то центральный диспетчерский пункт, то им был книжный магазин и галерея «Индика» Джона Данбара и Барри Майлза. И их друг Пол — этот якобы благонадежный и «безобидный» битл — являлся одним из их самых важных сподвижников и благодетелей.
Не имея денежного интереса в деятельности «Индики», он фонтанировал идеями о том, как обеспечить расширение сферы ее влияния. Одной из них был «звуковой журнал» в форме виниловых дисков, где отражались бы все наиболее заметные из текущих столичных выступлений, причем не только музыкальные концерты, но также театральные постановки, чтения и лекции. Все это должно было финансироваться EMI Records совместно с Брайаном Эпстайном и его компанией NEMS. Сама идея пришла к нему в студии, устроенной в квартире Ринго на Монтегю-сквер, в которой он также записывал демо-версии и большинство эффектов для «Eleanor Rigby», нередко в присутствии великого мэтра Уильяма Берроуза, заинтересованно наблюдавшего за всем происходящим.
С рождения одаренный журналистской жилкой, Пол осознавал необходимость зафиксировать для истории многогранную деятельность подполья и дать ему возможность почувствовать себя сообществом. Первой попыткой этого стал новостной бюллетень, который получил название Global Moon-edition Long-Hair Times («Глобальное лунное издание. Времена длинноволосых») и имел в качестве авторов-составителей Барри Майлза и Джона «Хоппи» Хопкинса (который, неправдоподобным образом, в прошлой жизни был ученым-атомщиком). Пол участвовал в публикации анонимно, устроив читательский конкурс под вымышленным именем некоего «польского режиссера новой волны Иэна Якимоу» (звучание «Пол Маккартни» наоборот).
Из Global Moon-edition Long-Hair Times выросла первая газета лондонского андеграунда International Times, с соредакторами Майлзом и Хопкинсом и при солидной финансовой поддержке Пола. При подготовке первого выпуска в октябре 1966 года угрозы судебного преследования со стороны почтенной оригинальной Times вынудили сократить название до IT — аббревиатуры, в то время не имевшей никакой связи с компьютерами. В полном согласии с поп-артовским культом голливудских икон талисманом IT была выбрана самая первая «the It Girl» («та самая девушка») Клара Боу
[36], правда, в шапку с названием в результате попало изображение другой богини немого кино, Теды Бары.
Мероприятие с презентацией газеты, заявленное как «Поп / Оп / Костюм / Маска / Фантазия / Кутеж / Бал», состоялось в заведении под названием «Раундхаус» — старом машинном ангаре на севере Лондона, который должен был стать «подпольным» аналогом Королевского Альберт-холла. На презентацию собралось две тысячи человек, в том числе самый модный итальянский режиссер Микеланджело Антониони и Марианна Фейтфул в облачении монашки, едва прикрывавшем ее с тыла. Музыкальное сопровождение обеспечивали тогда еще неизвестные Pink Floyd. На этой вечеринке гламур и убожество соседствовали друг с другом примерно в том же духе, как когда-то в ливерпульском «Каверн»: два работающих туалета вскоре затопило, и на пол пришлось бросить доски, чтобы сливки подпольного общества могли прохаживаться, не замочив ног. Почти никто не обратил внимания на фигуру в развевающихся бедуинских одеждах — Пол выбрал этот наряд одновременно в качестве маскарадного костюма и маскировки.
Будучи спонсором газеты, он также дал для нее длинное интервью Майлзу, надеясь привлечь рекламодателей из музыкального бизнеса. В интервью открыто признавалось, что в его процессе оба участника «раскурили косяк на двоих». Пол явно был в более откровенном настроении, чем во время любой из привычно пустопорожних пресс-конференций, и даже осмелился углубиться в предмет, из-за которого совсем недавно распяли Джона: «Все осознали, что нет такой вещи, как бог, и нет такой вещи, как душа, и когда ты умираешь, то это все…»
