Как же мне было тяжело, особенно горько от упущенного времени. Мы с Ромой потеряли целых три месяца, потратив их впустую.
А потом я засмеялась сквозь слезы и зарыдала пуще прежнего. Если бы было так, то не было бы у нас с Романом никакого времени. Отец бы узнал и забрал бы меня раньше. Теперь на этот счет у меня не было никаких сомнений.
Прикусила подушку, чтобы не завыть в голос, и вздрогнула от неожиданности, когда почувствовала на своей спине крепкие руки. Эти самые руки пытались меня развернуть и отодрать от подушки, а я подумала, что окончательно слетела с катушек, потому что услышала запах Романа, тот самый Ив Сен Лоран, который уже давно перестал у меня ассоциироваться с отцом. Только тепло и уют, дом и Роман.
— Принцесса, ну, успокаивайся уже.
Я расцепила руки, которые, казалось, намертво срослись с подушкой, и с размаху уткнулась носом в шею мужчины. Обняла его, словно утону без него, и зарыдала в сто раз сильнее и громче прежнего, при этом прижимаясь к Калинину все крепче. Я боялась отпустить его.
А вдруг он бы пропал опять?
— Девочка моя. Ну все, хватит плакать, — шептал Рома, гладя меня по волосам. — Все хорошо будет, слышишь меня?
Мужчина взял мое лицо в ладони и поймал взгляд.
— Успокаивайся, — он стер большими пальцами ручейки, бегущие по моим щекам, — я здесь, слышишь? Все будет хорошо.
Я кивнула и засмеялась сквозь слезы.
— Ты сдала дела и должность?
Я опять закивала, как какой-то болванчик, не переставая улыбаться.
— Хорошо, — Роман удовлетворенно моргнул, — а вещи собрала? — После очередного кивка он широко улыбнулся. — Прекрасно. Значит, тогда слушай сейчас мои указания. Первое — вытираешь свои сопельки и слезы. Второе — целуешь меня пламенно и страстно, чтобы я понял, что ты скучала так же сильно, как и я. Третье — встаешь и идешь умываться, потом одеваться, и мы уезжаем. Поняла?
Я моргнула и провела рукой под носом — неужели он сейчас наблюдал на мои сопли? Калинин же рассмеялся и притянул меня для поцелуя.
— Попалась, принцесса, — прошептал капитан и взял в плен мои губы. — Ты сегодня такая соленая, — мурлыкнул довольно он, — я все же больше по сладостям, так что пошли умываться, Настенька.
Роман взял меня на руки и уже в ванной комнате посадил на край ванны и принялся протирать мокрыми ладонями мое лицо.
— Ром, Рома, я сама, правда, — хлюпнула я носом в последний раз и улыбнулась.
Калинин такой милый и заботливый.
— Точно? — серьезно спросил он, приподняв брови.
— Да, да…
— Отлично, я тогда насыплю твоему коту еды, чтобы на несколько дней хватило, и отдам Праздникову ключи, чтобы присматривал за котом. Ты же здесь Босса оставишь?
— Да, — прошептала я, чуть не сорвавшись и не заплакав вновь.
— Не переживай ты за него, я из него мужика воспитаю, — усмехнулся Калинин и, быстро нагнувшись ко мне, поцеловал. — Все, умывайся, собирайся и скажи мне сразу, где твои вещи.
— В коридоре все, ты не видел, что ли?
— Хм, — он обернулся, — точно, прости, так торопился, что не заметил.
Калинин выскочил из ванной, а я даже не успела у него спросить, куда мы так торопимся и зачем ехать куда-то на ночь глядя, когда Роман уже здесь и у нас есть в запасе несколько дней.
Глава 23.2
Когда я вышла из ванной, Калинина и моих сумок в квартире больше не было, на кухне стояли таз с водой и три суповые тарелки, наполненные кошачьим кормом.
Он что, серьезно думает, что Босюсик будет оттуда пить и есть? Прижала полотенце к груди, усмехнувшись, и пошла переодеваться.
Как только я обулась в угги и надела шапку, Роман появился на пороге — словно в замочную скважину подглядывал, чтобы зайти в квартиру вовремя.
— Шапку можешь не надевать, в машине тепло. — Он стянул с меня вязанный головной убор с помпоном и накинул капюшон, взял за руки и вывел в подъезд. — Пошли.
— Рома, куда ты торопишься? Я ничего не понимаю!
Или у меня помутнение рассудка, или у него дрожали руки. Ключом в замок мужчина попал с третьего раза. Да что происходит?
— По дороге все расскажу, — произнес Рома и, обхватив меня за плечи, повел на улицу, как маленькую, затем усадил в машину и, оббежав ту по кругу, запрыгнул с размаху на водительское сиденье, словно боялся, что я сейчас пересяду и уеду куда-то без него.
— Почему ты не дал мне ни с кем попрощаться? — спросила я, нахмурившись, когда машина покинула территорию заставы.
— А оно тебе надо? — усмехнулся капитан, не смотря на меня.
— Рома!
— Что, принцесса?
— Что происходит?
— Тебя переводят.
— Я как бы знаю. Почему мы так торопимся?
— А что делать на заставе? Тебе какого в Москве надо быть?
— Двадцать пятого, в понедельник. — Как он мог это так легко и беззаботно обсуждать?
— Ну вот, у нас еще три дня целых есть, к маме на юбилей успеем, в одно место заедем в Кастрюлино, а потом домой.
— К тебе? — Хорошо, что я сидела.
— К родителям моим, я собственной квартирой, принцесса, пока не обзавелся, но все впереди, — рассмеялся Калинин и включил музыку.
— Почему ты такой веселый и что значит в одно место? Мне же еще в отряд нужно, а уже вечер.
— Ну вообще-то, сейчас лишь два часа дня, принцесса, в отряд к тому же тебе не надо, я все что можно решил, выписываться из части будешь уже в Москве. И я не веселый, я просто пытаюсь рассуждать и вести себя здраво до последнего, понимаешь? — Рома повернулся и заглянул мне в глаза. Не было в его взгляде ни тех бесенят, к которым я так привыкла, ни горящих звездочек. В отличие от губ мужчины, глаза его не улыбались. Калинин пытался поддержать меня, ведь, если бы он не вел себя так позитивно-уверенно, я бы продолжала плакать до сих пор.
Оценив его поведение, я переплела наши пальцы и, положив голову ему на плечо, просто прикрыла глаза. Я попыталась расслабиться, отпустить себя и просто наслаждаться моментом, пока Роман рядом, пока я чувствовала его умопомрачающий запах и обжигающее тепло. Видимо, в таком положении и уснула.
— Настя, вставай, мы приехали, — хриплый голос Романа прозвучал где-то у моего носа.
Я открыла глаза и увидела напряженного мужчину. Больше не было напускной веселости, лишь погружающий в свою пучину голубой взгляд и сомкнутые в тонкую линию прежде пухлые губы.
— Что? — спросила, испугавшись. Я не хотела выдавать своего страха, но все же такие перемены были неожиданны.
Калинин покачал головой и ненадолго прикрыл глаза, прерывая наш зрительный контакт.
